А Дню тем временем резко и очень сильно поплохело. Он побелел, покрылся мелкими капельками пота и затрясся, как от температуры. Нельзя, нельзя столько пить! Пусть даже и в энергетическом смысле. Да, а иначе бы это было отличным оружием против всех врагов - опустошил его энергетически, враг - в коме валяется, а ты, целехонек, и все без капли крови, и даже вообще без физического контакта с неприятелем.
-Угу, - промычал Хева, придерживаясь за перила лестницы и все равно пошатываясь, сделал несколько шагов вверх, к заветной кровати, образ которой смутно просматривался сквозь пелену чужой энергии. Ох и давно День уже приглашал даму к себе в комнату, без единой мысли о том, что он потом с этой дамой будет там делать и как эту даму к желаемым действиям склонить. Он даже не посмотрел, последовала ли она за ним, тупо, как зомби, топая по ступенькам и полностью сосредоточившись на светлом образе горизонтальной поверхности, на которую можно упасть, не расшибив при этом лицо.
Опасный лестничный участок закончился, и Хева вышел на финишную прямую, трясущимися руками роясь в кармане в поисках почему-то отмычек, а не ключа. Впрочем, нашел он все-таки ключ и, выловив его из недр кармана принялся сосредоточенно водить им в районе замочной скважины, словно надеясь, что он самостоятельно вставится в отверстие.
-Ну... давай, давай... - мычал вор на дверь, подпирая ее лбом. Спустя какое-то время он все-таки справился с замком и, отвалившись в сторону, распахнул дверь и ввалился внутрь.

Хева задумчиво обернулся на родной звук булькающей в стеклянной бутылке жидкости, прищурился, вгляделся в лицо Там, словно забыл, кто она такая, а потом медленно, как самый настоящий зомби и примерно с таким же выражением лица, обошел девушку и старательно запер дверь, оставив ключ в замке. Потом прошел в другой конец комнаты и тщательно закрыл и завесил жизнерадостной голубой шторкой окно.
Только совершив все эти традиционные действия, доведенные в свое время до автоматизма (День давно приучился себя не ложиться отдыхать до тех пор, пока не предпримешь все меры безопасности, и, конечно, никогда не прятать далеко ножи), вор позволил себе свалиться в кресло - оно просто было ближе, чем кровать.
Спать не хотелось, но сил двигаться и думать не было, что уж тут говорить о том, чтобы куда-то топать, что-то узнавать и кого-то убивать. Но в каком-то смысле Хева своего добился - мысли о Ханф и собственном идиотизме покинули его вместе со всеми остальными.
Чтобы хоть как-то напомнить самому себе о том, что он еще жив, День раскрыл правый глаз, не без труда отлепив верхнее веко от нижнего, и спросил у разбойницы, которая, по совершенно непонятным  для Хевы причинам пошла с ним:
-А что ты здесь... в Орфео... делаешь? - и тут же веки склеил назад, ибо нелегкое это дело - открытие века! И продолжил вопросом, который в данной ситуации был совершенно риторическим, если принять во внимание тот факт, что Там Тахо, похоже, не вполне знала, кто такой День: - Ты не слышала... ну может случайно... Что-нибудь об охоте на меня? Не знаешь, кто затеял это радостное мероприятие?..

Пока Там Тахо оценивала его внешний вид и общую привлекательность, вкупе с психическим здоровьем, День уже успел подзабыть, что задавал какой-то вопрос. Точнее, он-то помнил, но ответ почему-то стал неважен, и именно поэтому он, чуть приоткрыв правый глаз, тупо повторил:
-Какой охоте?.. - и добавил, словно вспомнив: - А! Ну не знаешь, так и не надо... И славно... Очень даже славно... - пробормотал он и, снова прикрыв глаза, медленно подумал: "Нет, ну я же не тупой. Неет, это передозировка, однозначно!" - и, успокоив себя подобным образом, подтянул к себе свою сумку и футляр с гитарой, ласково их обнял, словно это были не футляр и сумка, а как минимум Гера и Ауф, и, грустно вздохнув, оперативно заснул.
Вещи Хева прижимал к себе отнюдь не случайно, и дело тут даже не в том, что паранойя - страшная болезнь, а быть обкраденным боится любой вор, но в том, что если вдруг действительно ночью случиться нападение, то, определенно, лучше попытаться сбежать вместе с сумкой, где есть еды, яды, противоядия и стимуляторы, и конечно ни в коем случаем нельзя забыть-потерять уникальную гитару, потому что Хеве казалось, что он уже просто не сможет теперь играть на обычной, ведь это как будто с кокаина снова переходить на морфий - мучительно и бессмысленно.

Сквозь сон и потоп, который ему в этом сне сейчас как раз привиделся (очень убедительный и правдоподобный, к слову, вор даже позже описал его в одной из своих песен, но об этом в другой раз), Хева услышал хриплый знакомый голос. Голос спрашивал. Хева не уверен был, что он должен на это ответить, потому что никак не мог сообразить, в чем суть вопроса, и определить, действительно ли голос обращается к нему, или он вообще вопрошает у кого-то постороннего. У небес, скажем. Или у Тьмы.  Но чтобы не выглядеть совсем идиотом в случае, если вопрос таки адресуется ему, вор неразборчиво пробормотал что-то примерного содержания "не ко мне, не заказывал" и с чистой совестью продолжил похрапывать, еще плотнее прижав к себе сумку.
Если бы Хева проявил чуть более сосредоточенности, он бы не только осознал, что вопрос адресуется не к нему, но еще и услышал бы за дверью подозрительный шум, лязг металла и странный треск, а также невнятный и неубедительный ответ, отвеченный со столь явным орочьим акцентом, что даже становилось стыдно и хотелось кокетливо покраснеть. От одного этого акцента.
-Вэщи... даставка... - и, видно для убедительности, голоса погремели, полязгали и потрещали еще немного, стремясь убедить всех и каждого, что это действительно никто иной, как "Вэщи Даставка", именно он, а не кто бы вы там подумали...

"Она открывает дверь. Она... что-о?" - вор распахнул глаза и поднял гудящую миллионом пчел голову одновременно с щелчком в дверном замке.
-Нееет, - простонал День, оперативно извлекая из кармана занозы и пытаясь взять их на изготовку, чему активно мешали трясущиеся руки. - Ну зачем, мы же могли выйти в окно! - запоздало упрекнул он Тахо, наблюдая как дверь почему-то о-о-очень медленно открывается и в дверном проеме появляется шикарный зеленоватый силуэт. И даже не адын.
"Ладно. Разберемся. Орки - это все-таки не драконы..." - вздохнул Хева. - "К тому же может, они пришли... не за мной?" - подумал он и решил, по крайней мере, первым не агрессивничать. Но к окну попятился.
-Доообрый вечер, господа-товарищи,-вежливо поздоровался вор, торопливо ища где-то за спиной занавеску, а за занавеской пытаясь отыскать окно. - А что вас так много, уважаемые?
-А мы за табой прышли, дарогой! - отбросив уже свои искусные методы маскировки радостно ответил центральный орк.
"Ну вот... А так хотелось верить в чудеса..." - опять вздохнул Хева и сорвал, наконец, мешающую занавеску и пытаясь поскорее открыть окно, пока гости не втиснулись в комнатушку (в их количестве и объеме это действительно было проблематично - ни один не хотел пропускать другого, а дверной проем... а что дверной проем? он здесь вообще не при чем).

Пока Тахо обстреливала интервентов бутылками (хорошо, Хева этого не видел, наверняка его это огорчило бы. сильно), вор, не без трудностей, связанных с неуправляемо трясущимися руками, распахнул широкое окошко. За окошком было ветрено и холодно, и День, возможно, даже пожалел бы, что не имеет привычки спать в плащах, когда бы не был за несладкую свою жизнь к холоду приучен. Выбравшись на подоконник, Хева схватился за край крыши, с кряхтением подтянулся и оказался на крыше приютившей их таверны. Развернувшись, вор опустился на колени и стал ждать, когда из окна появится его вынужденная спутница, чтобы помочь и ей взобраться наверх. И дело тут вовсе не в том, что спуститься по подоконникам вниз - для слабых. Просто грузные, обширные телом орки вряд ли поместятся на подоконник, и уж тем более вряд ли ослят взобраться на крышу. Да и вообще - крыши Орфео для Хевы были просто родными просторами, отличное знание которых не раз спасало ему - голову, а его карманы - от мстительного взрезания всяких мстительных особ. Крыши сего славного города словно бы были специально приспособлены для того, чтобы всякие экстремалы вроде Хевы спасались по ним от вышепомянутых мстительных особ - здания почти не отличались высотой (лишь изредка расходясь на один-два этажа) и стояли очень близко друг другу, иногда почти сливаясь в одно.
"Ну давай, где ты там?.." - нетерпеливо подумал Хева в тот самый момент, когда в окно неосмотрительно вылетела тушка его временной сожительницы. Не задумываясь ни на секунду (в данном случае это вполне могло стать для девушки фатальным, ну, или просто крайне неприятным - второй этаж все-таки, не стоит вылетать головой вперед из окна) День успел ухватить Тахо за одежду и с еще большим кряхтением затащить на крышу.
"Хорошую сейчас одежду делают все-таки. Добротно шьют. Вон, мой плащ сколько продержался, когда меня дракон в зубах нес", - глупо подумал День, поднимаясь на ноги.
-Нормально?..- проявил вор убогую заботу о ближнем.

ООС
Милая Тахо, вы не против, если Хева вас покинет? Ну, разумеется, только после того, как найдется заменитель.

Хева быстро огляделся по сторонам, пытаясь оперативно сориентироваться в пространстве. Орки, сообразившие таки, что взобраться вслед за беглецами на крышу им не удастся, ибо подоконники просто-напросто не осилят их подкожные запасы на зиму (данное открытие стоило им двух покалеченных товарищей, громко матерящихся сейчас внизу), начали, видимо, просачиваться назад в коридор, а из него, по лесенке, по лесенке, и на уличку. А некоторые, особо сообразительные отправились мучить трактирщика страшным вопросом "гидэ выход на паталок?!"
То есть пока бедный хозяин заведения пытался как можно доходчивее ответить на вопросов, толком не осознав его сути, у Хевы и Тахо было минуты три, чтобы смыться с этой крыши и попытаться сделать это так, чтобы ко всему в придачу скрыться из поля зрения зеленокожих братьев по разуму, толпящихся внизу. А то ведь побегут, нерадивые, за ними, пусть и по улице, а не по пафосным крышам.
"С другой стороны, - подумал Хева, - пускай бегут. В конце-концов, за мной всегда кто-то бежит... Вот только девушка эта..."
-Гм... - наконец сказал вор, демонстрируя, что вопрос разбойницы не затерялся в пространстве, а достиг таки центра обработки, - ну я - бегом вон туда. А где твой выход - я без понятия. Не исключено, что там же, - хмыкнул он и, взяв разбег, перепрыгнул на соседнюю крышу, начав очередной сумасшедший забег по любимым крышам родного города. Внизу, старательно задирая головы вверх, за ним пытались следовать зеленые интервенты. Их товарищи тем временем с громким матом пытались протаранить себе путь на крышу сквозь столь неосмотрительно забитый трактирщиком люк. Хева, впрочем, успел только услышать это, потому что на то, чтобы обернуться, времени он не тратил, не считая возможным позволить себе такую роскошь. Он снова бежал, отталкивался и прыгал, как бежал, отталкивался и прыгал всю его жизнь. Однако видно выработанный за эту самую жизнь инстинкт "бежать-не оглядываться" начал давать сбои, ибо пробежав что-то около квартала вор все-таки притормозил и обернулся, любопытствуя, нашла ли разбойница себе другой выход или воспользовалась тем же, что и он. Впрочем такое неосмотрительное отклонение от обычных правил можно было оправдать, что вот уже минуты две почти не было слышно искусного матерного благословления, из чего можно было сделать, что зеленокожие гости столицы заплутали таки в ее проулочках-переулочках, не справившись со сложной задачей "бежать-смотреть вверх".
Такой вид побега был отработанным приемом и срабатывал в девяти случаях из десяти, когда преследователи не могли взобраться на крышу, и в пяти из десяти, когда они все-таки осиливали этот нюанс. В таких случаях Хева все равно имел преимущество, потому что знал крыши как свою гитару, потому, что быстро бегал, потому, что далеко прыгал и потому, что в любой момент мог спустится вниз и продолжить преследование уже внизу, что давало ему большой временной отрыв, потому как спуститься с крыш обычно составляло для преследователей не меньшую, а иногда и большую проблему, чем на них взобраться.
Вообще вор любил такие вот оздоровительные забеги - они будоражили кровь и заставляли ощущать себя живым, и к тому же после удачного их окончания оставляли приятный вкус собственного мастерства. Однако сейчас День не мог насладиться обычными приятными ощущениями, потому что мозг его сверлила одна назойливая и крайне неприятная мысль: "Как, черт возьми, они меня нашли?!!"

>>улицы города

---> Улицы города

Перманентно озираясь в поисках орочьих морд, Там вошла в уже знакомую таверну вслед за Фаером. Морд не наблюдалось. В столь раннее время в таверне в принципе не наблюдалось шевеления. Все, кто дожил до утра за своим столом, спали, свисая разнообразными частями тела с однообразных предметов интерьера.
Там выбрала относительно чистый, ничем и никем не залитый и не занятый столик в углу. Чужие кошельки в чужих карманах нежно  звали ее по имени, и Тахо, всего скорее, поддалась бы их зову, и умыкнула бы хотя бы парочку у спящих владельцев, но в данном случае велика была вероятность, что ее спутник и потенциальный спонсор сабантуя обременен моралью и нравственностью, и трепетной ее души порывов не оценит, а вовсе даже наоборот.
Тяжко вздохнув, Пепел решила подождать, пока мужчина выпьет. Опьянеет. Расслабится. Заснет, в конце концов. Упадет со стула. Насмерть…
Там прервала мечтания и вопросительно посмотрела на отвратительно живого Фаера.

Отредактировано Там Тахо (2010-05-09 22:11:01)

При виде золота внутренний счетовод в голове Тахо немедленно проснулся, оценил обстановку и вынес вердикт: «Напоить».
Там широко ухмыльнулась. Под этим солнцем все прямоходящие двуногие так или иначе – наемники. Отдают свое время, силы, знания, умения за блестящие кусочки металла. Но позиционируют себя по-разному. Тахо кивнула сама себе.
Человек с другой стороны стола не вызывал у нее антипатии как минимум потому, что обладал определенным капиталом. За капитал Пепел легко прощала грубость, пафос, скверные привычки, странный вид.
Она вытянула ноги, подперла щеку кулаком и сказала в ответ на сообщение о профессии:
- Я тоже.