Адрия - здесь творятся чудеса |
|
ВАЖНЫЕ ССЫЛКИ: ТРЕБУЮТСЯ! Правила Анкета Список Рас FAQ от 24.12.08. География Адрии Сюжет Список персонажей Реклама Галерея анкет Итересные факты 
|
ИНФОРМАЦИЯ: Уважаемые гости!
НИКИ регистрируйте ТОЛЬКО НА РУССКОМ языке.
Доступные квесты: Осколки и ключ
Мохнатое и разумное
Ваша администрация, Ханф, Хева ДАТА: Довольно тепло, но ветер прохладный. Редкие облачка не мешают солнцу радовать людей и огорчать нежить. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Адрия - здесь творятся чудеса » Кино и литература » Поэтический сборник
Вроде бы такой темы я здесь еще не видела. 
Что касается меня, то я поэзию очень люблю, соответственно, и любимых стихов у меня очень много. Думаю, остальным тоже есть чем поделиться? Так что, вперед и с песней)) 
Отредактировано Вэнди Джонс (2009-03-05 16:28:26)
подаю пример... 
Раздави мое сердце, трехликий Господь,
Постучи, подыши, посвети, посмотри,
Разломай и сожги мою пыльную плоть
И сотри в порошок, и опять сотвори.
Я, как город, захваченный силой твоей,
Не могу покориться тебе до конца.
И склоняю лицо к колеснице твоей,
И неверен и слаб - в половину лица.
Я любил бы тебя, и тобой был любим,
Если б не был я предан врагу твоему.
Откажись от меня, от моей любви,
Разведись со мной, посади в тюрьму!
…Примеряя по утру парик напудренный,
Сформулирую особенно красиво:
Я не стану, Боже, целомудренным,
Если ты меня не изнасилуешь…
Джон Донн, перевел Яков Фельдман
О, тьма вишневая, рояльная доска,
Вобравшая тепло чужих мелодий.
Звеня подвеской лунной у виска,
Растерянная ночь сквозь стены входит
В заросший стеллажами кабинет,
Минуя вечно прибранную спальню.
Опаловая грань, опальный свет,
Которого на свете нет печальней.
Над письменным столом свирель снует,
И мир меняет прежнюю природу,
Пронизывая пыльный переплет,
Выскальзывают строчки на свободу.
И пожирают гусеницы слов
Хрустящие ростки тревожных истин.
О, азбучные остовы основ,
Проникшие из снов типографиста.
Сюда, где тонет все теперь во всем,
Где ожиданье пустоты упруго,
И мы с тобою можем день за днем
Читать романы, глядя друг сквозь друга.
Хельга Харен
Пока сирень в глазах не отцвела
Спешите делать добрые дела,
пока еще не склевана рябина,
пока еще не ломана калина,
пока береста совести бела.
Спешите делать добрые дела.
В колесах дружбы так привычны палки,
в больницах так медлительны каталки,
а щель просвета так порой мала.
А ложь святая столько гнезд свила,
анчары гримируя под оливы.
У моря все отливы и отливы,
хоть бей в синопские колокола.
Пока сирень в глазах не отцвела,
и женщины не трубят в путь обратный,
да будут плечи у мужчин квадратны!..
Спешите делать добрые дела.
Григорий Поженян
Что-то вспомнился мне Маяковский... и все никак не отвяжется. К чему бы это? [взломанный сайт] (это был риторический вопрос)
А вы могли бы?
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Отредактировано Вэнди Джонс (2009-11-05 17:25:24)
БЕТХОВЕН
В тот самый день, когда твои созвучья
Преодолели сложный мир труда,
Свет пересилил свет, прошла сквозь тучу туча,
Гром двинулся на гром, в звезду вошла звезда.
И яростным охвачен вдохновеньем,
В оркестрах гроз и трепете громов,
Поднялся ты по облачным ступеням
И прикоснулся к музыке миров.
Дубравой труб и озером мелодий
Ты превозмог нестройный ураган,
И крикнул ты в лицо самой природе,
Свой львиный лик просунув сквозь орган.
И пред лицом пространства мирового
Такую мысль вложил ты в этот крик,
Что слово с воплем вырвалось из слова
И стало музыкой, венчая львиный лик.
В рогах быка опять запела лира,
Пастушьей флейтой стала кость орла,
И понял ты живую прелесть мира
И отделил добро его от зла.
И сквозь покой пространства мирового
До самых звезд прошел девятый вал...
Откройся, мысль! Стань музыкою, слово,
Ударь в сердца, чтоб мир торжествовал!
(Заболоцкий)
Эндорф
мм... шикарное стихотворение)
Вэнди Джонс
мне оно тоже очень нравится)
В продолжение темы Маяковского еще один великолепный стих, особенно мне нравится последняя строфа, хах)
А все-таки
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река — сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я — ваш поэт.
Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.
брр... нет, последнее стихо явно не для меня. Но я Маяковского в принципе не жалую, люблю у него только 2 стихотворения)
Отредактировано Вэнди Джонс (2009-14-05 18:43:42)
Красная волчица
Кружится снег - зима пришла опять,
Закат в крови - и жизнь к закату мчится.
Теперь настало время вспоминать
Тебя моя прекрасная волчица!
Настало время вспоминать теперь
Тебя, царица, в тысячи обличий.
Матерый волк, вожак, отважный зверь
Всегда считал тебя своей добычей.
И лебеди летели на восход,
И клекот ястребиный в небе таял,
И мчался по реке последний лед -
И я увел тебя из волчьей стаи.
Навеки отражен в глазах твоих,
Навеки опьянен тобой, волчица..
Мы обрели свободу на двоих.
И поклялись, навек не разлучится.
Ты умоляла вожака загрызть -
И я загрыз, чтобы с тобой слюбиться.
Как ты могла предать меня, забыть,
Моя царица - красная волчица!..
Опять пришла зима белым бела.
Я одинок в снегах земного круга.
Скажи, зачем судьба нас развела
Так далеко-далёко друг от друга?
С тех пор я навсегда в твоем плену.
Взошла луна. Снег под луной кружится.
И волчья стая воет на луну…
Я умираю, красная волчица!
Потрясающий стих, но автор его, к сожалению, был мною утерян. Может, кто подскажет?..
Аве, Цезарь
(Слова: А. Симаков.)
Аве, Цезарь, друг сердечный,
Ну заходи, давно заждались.
Нет, не поздно... Да, конечно,
Не развязывай сандалий.
Брось ты эту табуретку.
Ей, принесите гостю кресло!
Он у нас бывает редко,
Так пускай понежит чресла.
Пей, замерз ты как собака.
Угощайся. А, не курим.
Ей вы там, кончайте плакать,
Мы потом добалагурим.
Тут у нас такие гости -
Украшение компаний.
Что, не спится на погосте?
Или плохо закопали?
Или совесть беспокоит,
Иль соседи-кровопийцы,
Или что-нибудь такое,
Что забыли летописцы?
Или, может, не забыли?
Да, писать про это тошно!
Знать за это и убили -
Император не святоша.
Без убийства он не может
Удержатся на маршруте.
А в тоске, на смертном ложе,
Ты мечтал о Марке Бруте?!
Да, мечтал, а вышел кукиш
Эпитафией на прах мой.
Милосердия не купишь,
Не измеришь тетрадрахмой.
Милосердие для слабых,
Сильным - яду из флакона.
Мне бы слабость, я тогда бы
Не стоял у Рубикона.
Так почему же, боже правый,
Ты играл со мною в прятки?!
Почему не дал отравы?!
Тише, Цезарь, все в порядке…
Ты у нас душа святая,
Ты борец не за награды.
Что, пора уже? Светает?
Ну, заходи, мы будем рады...
ВАРВАРЫ
"Вар-ва-ры!" - в хрип переходит крик,
Фыркает кровь из груди часового.
Всадник к растрепанной гриве приник,
Вслед ему - грохот тяжелого слова:
"Варвары!"... Вздрогнул седой Ватикан,
Тяжесть мечей и задумчивых взглядов
Боли не знают, не чувствуют ран,
Не понимают, что значит: преграда.
Город ли, крепость, стена ли, скала,
Что бы ни стало - едино разрушат!
И византийских церквей купола
Молят спасти христианские души.
Но и сам бог что-то бледен с лица:
Страх - как комок обнажившихся нервов,
И под доспехами стынут сердца
Старых и опытных легионеров.
Мутное небо знаменья творит:
Тучи в движении пепельно-пенном.
"Варвары!" Посуху плыли ладьи
К окаменевшим от ужаса стенам.
... Быль или небыль о предках гласит -
Ждет лишь потомков пытливого взгляда,
Как Святослава порубанный щит
На неприступных вратах Цареграда.
Андрей Белянин, сборник "Пастух медведей"
Что-то звучало, текло, бередило, ласкало,
Дух занимался - забыто и сладко-знакомо…
Дивная, давняя музыка к нам проникала
Через окно или щели панельного дома.
Даже, покаюсь, подумалось высокомерно:
"Надо же, слушают! - то, что лишь нам, посвящённым,
Внятно и дорого… Впрочем, соседи, наверно,
Вышли куда-нибудь, радио бросив включённым…"
Словно в ответ, полилась она чуточку глуше:
Кто-то крутил рычажок в направленье "пиано".
Стыдно, наверное, недооценивать души,
Лишь за собой оставляя восторг меломана.
Будто бы это смятенье, спасенье, отрава -
Непостижимая для дилетантов наука,
Будто бы нам вручено монопольное право -
Губы кусать под Шопена и плакать под Глюка.
(с) Снова автор для меня утерян 
Ханф
благодаря тебе я только что пополнила папку "Любимые стихи"))
___________________________________________________
ДЖОН КЛЭР
АЗ ЕСМЬ
Аз есмь! Однако ж кто изволит знать о том?
Забылись обо мне и верные друзья…
Мне не с кем разделить за горестным столом
Все блюда памяти, все яства забытья,
Все страсти жития суть тени в забытьи;
Но я еще не тень, аз есмь, я в бытии,
Со свитою духов повергнут в духоту,
В животный океан, пучину явных снов,
Где нет отрады мне, ни смысла животу,
Где в щепки обращен корабль моих основ;
Ни сердцу тягостно, ни горестно уму,
Как если б я чужой был краху своему.
Душа же просится – и зов непостижим –
В страну безстрастную, томится выйти вон
В свидание с Творцом и Господом моим,
В мой колыбельный мир, в неколебимый сон –
Лишь там смогу обресть младенческий покой:
Под головой земля – весь мир над головой.
кривые зеркала
***
Проходя сквозь осколок призмы,
Белый луч расщепИтся в цвете.
Надеваю очки расизма -
Проще видеть всё в белом свете.
***
Я в песочных часах. Потоком
Время тянет на дно песчинкой.
Чтобы выжить - подскажет опыт -
Бей других, не ищи причины.
Алхимия
Расскажите, чего искали,
Звонким тембром с высокой сцены.
Я найду философский камень!
Чтобы ё...нуть его о стену?
Кривые зеркала
Надоело считать победы?
Нарисуй на виске мишень и ...
Отраженье кровавым следом
Повторит за тобой движенья ...
J.Silver
Ханф
благодаря тебе я только что пополнила папку "Любимые стихи"))
А ты послушай еще и песню. Группа Черный Обелиск. Советую старую версию, где поет еще сам Крупнов (теперь-то у них солист Борисенков, а Крупнов того... )
Довольно знаменитый сетевой автор izubr))
Он устает, конечно, but nothing special,
Молод, а дослужился уже
До вице-
Да, он успешен, конечно,
Он так успешен,
Что не находит времени
Удавиться.
Вечером он заходит, находит столик,
Просит "мне как всегда, но в двойном размере",
Так и сидит один и уходит только,
Если его выгоняет Большая Мэри
Или не Мэри, но Анна
По крайней мере,
К Вере и Сью он относится крайне стойко.
Да он успешен, он, черт возьми, успешен,
Днем бесконечно пашет, а ночью пишет,
Только глаза закроет, как сразу слышит,
Что из углов выходят, как на поверке,
Тотчас все эти армии черных пешек,
Все эти тетки с боками прогорклых пышек,
Те, кого он придумал, стоят и дышат,
Дышат и плачут. Он поднимает веки.
Слышь,- говорит одна - с добрым утром, отче,
Вот - говорит, посмотри, я измяла платье,
Оно мне стоило тысячи дальнобоев,
Один меня полюбил - отпускал в слезах аж.
Папа, - говорит, - я устала очень
Мне надоело быть этой старой блядью,
Этой звездой просроченного Плейбоя
Папа, я хочу на горшок и замуж.
Другой хватает его и кричит: "Всю зиму
Я обивал пороги ее парадных,
Я одевался так, как она просила,
Я уже сто страниц не курю ни крошки.
Слышишь, будь мужиком, не тяни резину,
Слышишь, давай, придумай меня обратно,
И напиши туда, где она простила,
Я ее никогда, никогда не брошу."
Третий говорит: "Вот тебе приспичит,
Тебя прикольнет, порадует, позабавит,
Тебе наверное весело. Мне вот грустно..."
Он открывает пачку, ломает спичку,
С третьей он прикуривает, зубами
Стискивает муншдтук до глухого хруста.
Он говорит: "Хотите мятных пастилок?"
Гладит их плечи, сжавшиеся в комочек,
Гладит их платья, севшие из-за стирок.
Шепчет, касаясь губами холодных мочек,
Я не могу, не могу не могу спасти вас,
Я не могу, не могу, не могу помочь вам,
Я не могу, не могу, не умею, хватит,
Надо было вас всех убивать в начале..."
Жена выходит из спальни в одном халате,
Хмурится: "Я услышала - здесь кричали..."
Он обнимает ее и целует в самый
Краешек губ и тихо легко смеется.
Он чувствует, как внутри у ней сердце бьется.
Мэри они придумали вместе с Анной.
От Мэри ему сегодня не достается.
Восьмого мая они просыпаются среди ночи.
Старший из них говорит: "Черемуха зацветает"
Средний из них говорит: "Чепуху ты мелешь."
Младший шепчет: "Мама моя святая,
Защити нас всех, пока ты еще умеешь,
Неприкаянных одиночек."
Она говорит: "Всё хорошо, сыночек."
Девятого старший под вечер приходит черный,
Говорит: "Там толпа, шли по головам, топтались по душам."
Показывает ушибы и умирает.
Средний будто кожу с себя сдирает,
Воет волком, уткнувшись в его подушку.
Младший плачет: "Папенька, ты ученый,
Куда мы теперь без старшего?
Ведь нам и не снился ни опыт его, ни стаж его."
Отец отвечает ему: "Ничего страшного,
Если что - спрашивай."
Среднего ищут весь день и находят к вечеру,
Во временном котле
В ременной петле.
Над его кроватью солнечный теплый след еще.
Младший смотрит безвыходно и доверчиво,
Спрашивает: "Мама, я буду следующим?"
Одиннадцатого он просыпается, думает: "поглядим-ка"
бережно сдувает с цветов пыльцу,
что у нас нынче слышно?
Завтра в прошлом году погибает Димка,
Прямо в подъезде, лезвием по лицу.
Завтра в прошлом году зацветает вишня.
А сегодня солнце взойдет, солнце зайдет
И ничего не произойдет.
Двенадцатого он просыпается ровно в семь.
Улыбается, ставит чай, начинает бриться.
Успевает увидеть, как черемуха серебрится.
Утро пахнет поджаристыми коржами,
Отец выходит из спальни в одной пижаме.
Мать говорит: "Не бойся, я тебе новеньких нарожаю."
Караванами слов по пустыням Твоих одиночеств
Я незримо брожу, попирая ногами песок.
Испещрен черный шелк письменами древнейших пророчеств
И смеющийся шут пьет из моря живительный сок.
Опоясан мечом, я шагаю тропою аскета
Заходя по пути на постой в города-островки
И бичую людей обличительным словом Поэта,
И врачую их дух, избавляя от смертной тоски.
Посмотри, Твой народ отвергает тебя ежечасно.
Что ему до небес, если в доме кончается хлеб!..
Ты, как идол, молчишь и не даришь знамений напрасных.
И считает толпа, что Ты глух, что Ты нем, что Ты слеп.
Караванами слов по пустыням Твоих одиночеств
Я незримо бродил, попирая ногами песок...
И смеющийся шут подмигнул мне с высот полуночных,
И я тотчас прозрел, почему так безмолвствует Бог.
Вир Вариус
Узкою тропинкою, тайною дорожкою
Через лес дремучащий обернувшись кошкою
Я бегу от молодца, ясного от сокола
В дивий мир, где совушка одиноко охает,
Где болото тайное манит гостя свечкою,
Леший где, мой дядюшка, бряцает уздечкою,
Запрягая коршуна рядом с черным вороном,
В колдовскую вотчину, на родную сторону.
Ой ты, ведьма-бабушка, защити от смертного,
Пусть не сыщет сердца он моего рассветного,
Сбереги от зореньки мою душу-звездочку
Отведи от берега лебедицу-лодочку!" -
"Ты моя кровиночка, не пугайся сокола.
Не покинет небушко он свое высокое,
Солнечное золото не отдаст за олово.
Только на мгновение потерял он голову". -
"Отчего же, бабушка, надо мной он кружится
И поймать в объятия меня, деву, тужится?
Кликни Змея старого, Змея семиглавого,
Пусть прогонит сокола в поле за дубравою". -
"Ой, боюся, милая, Змею с ним не справиться.
Как сумела ж, дитятко, ты ему понравиться?" -
"Разве ж я пыталася, разве ж я стремилася?
Я по полю-полюшку бегала, резвилася,
Собирала лютики да ромашки белые
И сплетала в кружево. Более не делала
Ничего я, бабушка. Он узрел, наверное,
Мои очи рыжие и влюбился". - "Бедная..." -
"Я боюсь, он к батюшке моему отправится". -
"Коли этот молодец колдуну понравится,
Коли станет свататься - сразу не отваживай,
Приглашай же в горницу да за стол усаживай,
С сладким медом липовым чай налей, с варением
Пусть он хлеб откушает, а затем видением
Обернись уродливым, стань старухой дряхлою,
Нищенкой убогою иль слепою пряхою.
Как увидит это он - упорхнет в окошечко.
Что ж сидишь, задумавшись, не уходишь, кошечка?" -
"Я не знаю, бабушка, я боюсь, что станется,
Коли он, увидевши, все равно останется"...
Юлиана Суренова
Чернила и фонари
Так утонуть в чернильной тьме...
Стать частью хрупкого порога
При переходе кружев ночи
В ладони Бога.
Так раствориться навсегда...
Чтоб фонарём вам показаться
Но оторваться и поплыть...
В подобье танца.
Так отражаться и любить...
Предзимье стужи.
И тихим светом разбивать
Ночные лужи.
Гераськина Ольга
Очень своеобразный стих, который мне все же нравится...
Туман
Лишь туман покинет луговое ложе,
На себе тогда разрежу кожу.
Две нити выйдут под плечом,
И море белое течет.
Око выколю за оком,
Словно дом без окон.
Череп смачно проломлю,
Начнется снег - и мозг во льду.
Смеха ради грудь кромсаю,
Дождь - и сердце намокает.
Режу вены я всерьез,
Дарю букет кровавых слез.
Режу словно я листок,
Каждый день себя кусок.
На лоб куски тебе кладу,
Топлю я их в твоем мозгу.
Крохой стану, превращусь
И в тело я твое вселюсь.
На холмы грудей влезаю,
Кругозор я расширяю.
Через губы пробираюсь,
С языком твоим сплетаюсь.
На ножке родинка твоя -
Она как остров для меня.
Твой шрамик станет мне гнездом.
За волоски держусь при том,
Когда ты платье надеваешь.
Я плачу, сказки ты читаешь.
Тилль Линдеманн
Подзорная труба - отличнейшая штука,
но только вот беда: есть у неё предел,
и пусть с ней плавал Дрейк, она была у Кука,
подзорная труба осталась не у дел;
ведь есть калейдоскоп - прекрасное решенье,
в нём можно рассмотреть и пальмы, и Квебек,
дельфинов и китов, говорунов на Плюке,
и тех, кто где-то там скучает по тебе:
никто не достигал границ воображенья –
в нём плавать можно век. А можно пять веков.
Возьми калейдоскоп в часы хандры и скуки –
увидишь, как от них избавиться легко.
Юля Боброва
Глiна. Камень. Жалеза. Алеся Разанава. Это... кошерно. Это постмодернистская белорусская поэзия (язык, естесственно, оригинала). Оч советую. Целиком не скидываю, ибо длиннои вообще не на русском)))
Всё бегом да бегом.
Век ретив и нахрапист.
В промежутке,
едва отдышаться успев,
Так заманчиво –
выбрать для строчки анапест,
В ре-миноре
нащупать знакомый напев.
В них светло и легко.
В них уютно, как дома.
И тепло мне от них,
как от птицы в руке.
Так привычен размер,
и тональность знакома,
Как беседа друзей на родном языке.
Что-то есть
неподвластное бурным столетьям.
Так отзывчивы клавиши
помыслам рук,
Так естественна речь
с удареньем на третьем,
Что почти без усилий
рождается звук.
Радость, музыка, слово –
ничто не исчезло.
В тихом вальсе с затактом
кружится Земля.
Треугольный полёт
дирижёрского жезла,
На три четверти счёт:
ре-фа-ля,
ре-фа-ля…
Л.С
Решение вверх
(Sirira)
Крылатой силой влиться в паралич,
Открыть чердак и к солнцу провалиться.
Тебя клюют, что ты уже не птица,
А ты победный изрыгаешь клич.
Холодный воздух выжигает смех,
И желчь, бурля, скопилась под гортанью.
В бой, чемпион по молниеметанию!
Ломать крылатых, вылеплять успех…
И вот опять один, одна, одно…
И никого смеющегося в душу…
Открыть чердак, сомнения разрушить
И улететь в безоблачное дно.
Sirira
Растояние до жизни
На тощей лесенке,
Проскольженной ветрами,
Стояло беленькое платье без лица
И утомительно молчало до конца
Законченными снами
С прозрачной плесенью.
Я проживала
Мимо человечества,
Шагая по придуманной тропе,
Стучала молоточком по судьбе,
И расползались трещины -
Миф разорвало.
Ваше высочество, как с Вами быть?
Снова фингалы, занозы, царапины…
- Няня! Я пластырь смогла раздобыть!
Чуть поискала по ящикам папиным…
Все для двоих: для Него и меня
Мне – на коленку и на нос для Пуфика.
Дрался он лучше любого коня,
Хоть он и пони…
- А где Ваша туфелька?
- В схватке метнула ее во врага
Целилась в глаз, а попала… в дворецкого
Тот уронил оленячьи рога,
Те, что прислали от хана турецкого.
- Ваше высочество, что за слова!
Может быть все-таки, переоденетесь?
С Вами так шумно… Болит голова.
- Пластырей много – мы с вами поделимся!
Мне пластырь на руку, Вам – на парик!
Пуфу, на окорок, что б за кампанию.
Няня, Вы слышали? Что там за крик?
Пуфик! За мной! Мы не так сильно ранены!
- Стойте, принцесса! Постойте! Куда?!!
Вы в панталонах, а платье на вешалке!
- Няня, родная, но там же беда!
- С Нашим высочеством в топку аль вешаться…
- Няня! Нам больно! А уху за что?!
Ай-ай-ай-ай! Няня, только не за уши!
Лучше за косу!
- Что это за тон?!
Вот подрастете, и выйдете замуж и…
- Замуж не надо! И так не легко!
Мы с Пуфом с детства к мученьям приучены:
Все заставляют нас пить молоко,
Платье носить, вышиванием мучают…
Дело принцессы – сидеть вышивать
Крестиком, гладью… Не крестиком-ноликом!
- Няня! Но я так хочу выживать
В битвах…
- Ровнее сидите за столиком!
- Эх… настучали по попе ремнем…
Нам не впервой расставаться с обидами!
Вырасту принцем, а Пуфик – конем!
Пусть нам все принцы и кони завидуют!
автора не знаю, к сожалению
Душа
Пряник эльфийский, брошь - сплошь сердолик-янтарь,
шелк и парча, на них - каждый узор как встарь,
ну же царевна, встань!
Вот, посмотри, весна - золото первых рос,
каждый резной листок выкован был - не рос,
пряный густой закат мёдом на шёлк волос
падает.
Так, видать, издревле повелось...
Может какой настой или лихой ведун,
(ну же, душа не стой - под руку поведу!)
может, какой-то плод (яблоко Гесперид?)
ты только попроси, выбери, забери;
только так не молчи вверх пустотой глазниц
(строить и воевать, миловать и казнить, -
сталь поедает ржа, скука легла на степь)
Сон - это та же смерть, только без крайностей:
можно проснуться вдруг и потянуться всласть,
мраморным небесам громкий привет послать,
сделать полсотни дел, мир обойти пешком...
Локоны гладит князь кованым гребешком,
будто еще сто лет тихо во сне дышать
до пробуждения будет его душа.
Ты успокойся, князь, денег и сил не трать,
выбрось в окошко мазь, не призывай ветра -
видимо, ей плевать,
значит - она мертва.
Юля Боброва
Очень!
Вы здесь » Адрия - здесь творятся чудеса » Кино и литература » Поэтический сборник
