Женщине действительно нужна была помощь, потому что сама взобраться на лошадь в состоянии восторга и в приступе смеха она не могла.
-Ну и стервец же вы, Князь Эндорф. Не хотела бы я быть эльфийской принцессой, - Ханф на секунду задумалась. -А ведь действительно не хотела бы. Интересно, почему? Мало того, мне почему-то кажется, что быть эльфом вообще - это довольно противное дело. Как будто быть дерьмом. Или быть грибком на ногах у тролля. Почему я так не люблю эльфов, вот что интересно!

-Хочется! Еще как хочется! Только, - хитрый взгляд в сторону Всетемнейшего, - тебе придеться отдолжить мне какого-нибудь вампира... или оборотня. Должен же мне кто-нибудь потереть спинку, - последние слова Ханф промырмыркала донельзя томно. - Я там видела одного в коридоре. Симпатичный. И явно старатеся быть на тбя похожим. Мне кажется, он справиться... Мне ведь многого не надо. Только спинку потереть... гружку... животик... ножки... Мало ли что еще?
И вправду, самой ведь неудоьбно и волосищи длинные держать, и тереть себе спину. А мыться ханф привыкла тщательно, иначе бы у нее не было такой чистой светлой кожи.

-Эндорф, ну будь лапочкой! Ну бери свои собой какого-нибудь вампира. Раз ты отказываешься потереть мне спинку - он потрет, а мы с тобой беседовать буду, и тебе уже не нужен будет этот завалящий вампир, чтобы развлекать. Ведь развлекать тебя буду я. Честное слово, я постараюсь быть остроумной! И интересной! Может, я бы даже станцевала тебе! - Ханф улыбнулась. -Мне последнее время очень хочется танцевать.
Правильно, ведь причины, по которой она стала ненавидеть танцы не стало. Она не помнила ее, и ей снова захотелось танцевать.

-Развращать? -снова кинулась в какие-то совсем уж неприличные интонации Ханф. -Кто говорит о развращении? Я уверенна, там есть что-то проде ширкочки... полупрозрачной... Или совсем невидимой. В общем, память я опять терять не собираюсь. Такой стресс, такой стресс! - женщину всю передернуло от такой "перспективки". -Боюсь, я больше не смогу обходиться без твоей помощи, Всетемнейщий. Должен же меня кто-то поддержать на скользком полу купален? И про спинку не забывай. Это важная часть моего тела. Я хочу,чтобы она была чистой...

Ханф спешилась и завороженно уставилась на статую.
-Какая... красивая, - сказала она и поморщилась. Красивая - это не то слово. - Интересная... сильная, характерная и харизматичная. Да, пожалуй силы и гордости в этой женщине больше всего, - наконец определилась она и обеспокоенно взглянула на Князя. Она не хотела, чтобы он грустил. Она осторожно, деликатно и практически незаметно погладила его по горячей руке и постаралсь сделаться незаметной. Ей показалось, что Князь где-то не здесь, и сейчас ближе к каменной статуе, нежели к живой Ханф.

Ханф успокаивающе погладила по руке какого-то очень живого в данный момент Всетемнейшего:
-Я тебе верю, - просто сказала она. Конечно, ее немножко напугало признание, но ведь он сказал! Сам сказал, не дожидаясь, что кто-то сделает это место него. А ведь было это наверняка давно, значит, могли и вообще не сказать. А он - признался, что делает ему только честь. К тому же было видно, что ему его вина доставляет боль и сейчас, спустя столько лет. "Бедный, бедный славный князь..." - подумала Ханф и тихонько вздохнула.
-Ты очень сильный, и я в тебя верю.

Ханф рассчуствовалась и обняла Эндорфа. Скорее даже стиснула, как плюшевого медвежонка.
-Ты прелесть, - совершенно искренне сказала она и снова взяла его за руку. -Да, мне очень нравится. И озеро, и прогулка, и небо красивое, и погода - все, все, все! Спасибо тебе большое, что помогаешь мне развеять мою печаль, уделяешь внимание и так много интересного показал. Еще и Хольц подарил! Она мне тоже очень краситься. Красивая, сильная, гордая, но нрав при этом учтиво-спокойный. Она настоящая дворянка, куда дворянестее тех, что бродят по твоему замку. Жуткие люди и нелюди. Слишком напыщенные и неествественные. Не люблю таких. Ты - другое дело. У тебя какое-то совершенно органичное величие, естественное, природное. Настоящие правитель, не поспоришь.

-Пошли в купальни, а? Очень мне хочется в теплую воду, - Хаф мечтательно зажмурила глаза, только для того, чтобы приоткрыть левый, посмотреть на Князя и спросить:-А нам чаю туда принесут? И что-нибудь вкусненькое! Я проголодалась. Ты же Князь, тебе, наверное, куда угодно и что угодно принесут.
Она снова мечтательно зажмурилась, представив себе, как целая вереница слуг вносит на подносах еду, чай, вкусненькое и почему-то голого Князя. На последнем образе Ханф премило покраснела, чувствуя, как забилась жилка на шее.

//гостевые комнаты//

Тайный ход за спиной Эндорфа закрылся, и теперь уже ни за что нельзя было догадаться о его существовании.
Князь хорошо помнил, что когда он был маленьким, он никак не мог запомнить местонахождение всех этих выходов. Отец был этим крайне недоволен и Эндорф частенько… стоял в углу из-за этого. Да, несмотря на свое великокняжеское происхождение, он провел очень большую часть своего детства в углу.
В конце концов Эндорф решил прибегнуть к хитрости и, отыскав однажды самые трудные ходы, засунул в них по дохлой крысе. Теперь их ничего не стоило бы найти по запаху, если отцу приспичит устроить сыну очередной «экзамен». А со временем их местонахождение запомнилось само.
Эти переходы было позволено знать только старшему сыну в семье и собственно, самому князю. Даже княгиня не допускалась к этой тайне.

Эндорф встряхнулся.
Зря он вспомнил о княгине. Сейчас, когда рядом не было Ханф, способной его приласкать, успокоить и отвлечь от старой и утерянной любви, он вполне мог впасть в упадочное настроение.
Не допустимо, если учесть что они с Ханф задумали.
ОН задумал.
Сейчас это казалась довольно глупым и наивным, ведь они даже не продумали толком план! Не продумали, что Ханф будет говорить, что делать, как будет сбя вести в определенных ситуациях... А вдруг кто-то догадается?.. К тому же, вполне вероятно, что слуги уже распустили по замку слухи о его связи с Ханф, даже не подозревая, насколько они правдивы.
Какого черта?!
Даже если он - князь Всетемнейший - и позволил себе интрижку с подчиненной, как это может ему помешать быть похищенным?.

Эндорф опустился на лапы и принюхался к воздуху. Пахло... как-то тревожно, угнетающе. Волк повертел головой, но не смог даже примерно определить, что именно издает столь странный запах, пока не понял: это тот самый запах, который он предал себе с помощью чудесного кольца. Плохой запах.
Волк фыркнул, уперся лапами в землю и завыл, стараясь выть как можно громче. Не для того, чтобы сорвать голос и сделать его неузнаваемым, а чтобы выпустить что-то темное, какое-то плохое предчувствие, поднявшееся где-то под сердцем и заполнившее все тело.

Нет. В этот раз он перешел все границы. Как глупо! глупо было затевать эту идиотскую игру... Особенно если учесть его из без того подорванную репутацию недавним несчастным случаем с Виолеттой. Князь был более чем уверен, что сейчас все Княжество припоминает тот случай, с Парвати.

Ну вот. Опять он вспомнил о ней. Почему он сейчас постоянно о ней вспоминает, ведь у него же новая любовь! Наоборот, забыть, забыть и не вспоминать! Да ну... Разве можно такое забыть? Чувства, которые он испытывает к Ханф даже приблизительно не похожи на чувства, которые он испытывал - испытывает? - к княгине. И дело тут не в том, слабее они или сильнее... Просто теперь все по-другому. Он все время думал после смерти Парвати, что если влюбится вновь, то только снова в Парвати - в ту женщину, которая будет похожа как две капли воды на нее.
И встретил Виолетту. По правде, Виолетта была не полной копией княгини, а уж характером не походила на нее даже приблизительно, но он так искренне, так свято верил, что сможет ее полюбить, что женился. И что? И ничего. Виолетта мертва, а он сохнет по Ханф, как мальчишка. Это неправильно! Ханф не то, что не похожа на Парвати - она ее противоположность!

Волк оборвал вой, чтобы набрать воздуха для следующей вокальной партии.

У Парвати были светлые волосы. Очень светлые, но на ярком свете, который он всегда так не любил, они становились золотистыми. Они кучерявились и пахли малиной и молоком... Даже и сейчас он смог бы без труда найти этот запах среди тысяч других. А еще у нее были синие глаза. Не голубые, а именно синие, такого цвета, какого бывает небо ясным зимним вечером. И кожа у нее была белая, нежная и... очень холодная. Парвати вся была холодная, а он всегда пытался ее согреть - только бестолку, такая уж особенность ее организма была. От глаз россыпью расходились мелкие "жемчужинки". Все считали это дефектом, но он сходил от них с ума, точно так же, как сейчас его сводят с ума родинка на груди и шрам на ягодице у Ханф.

Холодно. Волк перестал выть и сделал несколько кругов по поляне, пытаясь согреться, но потом подумал, что холод, он наоборот способствует потере голоса, поэтому уселся на мокрую траву и вновь завыл.

У нее была очень маленькая грудь, но даже в бреду он не назвал бы это недостатком. Парвати была очень высокой и необычайно худой, он всегда пытался ее накормить, а она только смеялась... Она никогда не смеялась, только когда была с ним наедине. И она никогда не разговаривала, ни с кем - кроме него. Голос у нее был тихий, словно бы неразвитый, отрофировавшийся за ненадобностью. Она не объясняла, почему всегда молчит, а он не спрашивал, на людях смиренно поддерживая легенду о ее немоте. Все считали ее полублаженной, а князя - чувствительным придурком...

Такой и есть, оказывается.

Волк взвыл еще громче и все-таки сорвался на хрип. Хорошо... План Ханф работает.
Эндорф поднялся на ноги и закричал уже человеческим голосом, окончательно сорвав голос до хрипа.
Все получится. Главное - не сомневаться. И выбросить, наконец, из головы княгиню!
Князь собрался было уже снова открыть проход и отправиться к месту встречи с Ханф, когда..