Войдя в таверну, Жанетка поняла, что здесь время остановило свой бег. Все было точно так же как в тот день, когда ее принесли сюда в мешке. Может быть это и хорошо? - подумала девочка, усаживаясь за стол рядом с Растом. Рядом с Растом было по домашнему уютно. Особенно когда ноги касался теплый меховой бок рыси. Раст переговорил с трактирщиком, и вскоре на столе появилась еда - большие куски вареного мяса, пшеничная каша, хлеб. Аппетитный запах щекотал ноздри, и девочку не пришлось приглашать дважды. Жанетка быстро ухватила из тарелки кусок мяса и принялась его с аппетитом уплетать. Вскоре Жанетка откинулась с осоловевшим от сытости взглядом. Еда еще была. Места в животике не было. Хорошо, когда рядом Раст. Или Ааз. Они всегда дают еды больше, чем может поместиться. А вот в былые времена... Жанетка прикрыла глаза, вспоминая седую древность, свидетельницей которой она была. Древность - это то, что давным-давно прошло. Так давно, что почти забылось. Наверное полгода назад...

- Очень интеллектуальное.. Тем более... Скажем так, тех ощущений, что я сейчас испытала, вполне хватило для твоего полного восстановления... - задумчиво и смущенно пробормотала Хоро, слезая с парня и одевая заново одела что-то вроде корсета. Вставая с кровати и на пути к выходу, девушка обернулась и ласково улыбнулась. Спустившись вниз, слыша каждую скрипящую ступеньку, Хоро приглядывалась и взглядом искала Жанетку и Раста. Нашла. Но не нашла Депресняка. "Жаль..." - пронеслось в голове девушки.
- Раст, Жанетт, прошу вас зайти в комнату уже выздоровевшего Кенси, - тихо, за спиной Раста произнесла Хоро, практически железным, холодным и равнодушным голосом.

Раст сначала доел последний кусок мяса, а только затем обратился к Хоро:
-Я в этом не сомневаюсь. Времени для сеанса лечения у вас было достаточно. - Раст усмехнулся - Что ж, пойдем, надеюсь, что он уже оделся.
Маг встал со стула, расправил плащ и повернулся к Хоро лицом. Некоторое время Раст молча смотрел эльфийке в глаза, а затем, усмехнувшись еще раз, продолжил:
-Ну что ж, веди нас в вашу комнату. Мне надо поговорить с этим великим стратегом и тактиком, а заодно уточнить некоторые подробности похищения Лэйлы, которые он от меня скрыл. Он вообще говорил тебе что-нибудь сверх того, что сказал мне и Аазу? Хотя вряд ли.
Раст подозвал Рысю, которая слишком уж внимательно рассматривала Хоро, но та осталась на месте. Маг присел рядом с кошкой, закрыв Хоро спиной и погладил зверя по спине:
-Рыся, ты чего? Успокойся давай, мне некогда разбираться, чем тебе так не нравится Хоро. И вообще не вздумай на нее нападать - она еще ничего нам не сделала. Пока.
Рыся с неохотой расслабилась и, недовольно фыркнув, пошла наверх. Раст встал  и обратился к Жанетке:
-Пойдем уже, нас ждет Кенси. Нехорошо заставлять его ждать. Он не отличается терпением.

Кенси лежал таким, каким его оставила Хоро. Только вот кимоно было поправлено.
- Интересно, Раст, какие же методы лечения ты имел ввиду, находясь там, в таверне? - Кенси ехидно улыбнулся. - Или ты в своём мире только так и лечился? О, не удивляйся, дверь оставалась открытой, а слух у меня очень хороший.
Кенси присел на кровати, опираясь на стенку.
- Теперь быстренько выкладывай свои претензии. Ты ведь именно поэтому и вернулся, не так ли?  Я слушаю. Только старайся выбирать правильные формулировки...
*...а все неправильные я и так услышу!* - раздалось окончание фразы в голове Раста.
- И давай в темпе... А то меня в сон клонит...

Девочка с интересом слушала разговор Раста и Хоро. То, что Раст так отнесся к девушке не понравилось Жанетке. Она подошла к Хоро и молча взяла ее за руку, глядя снизу вверх большими, выразительными глазами.
- Это он просто на Кенси сердится, - сказала она Хоро, - а вовсе не на тебя. А я тоже на тебя не сержусь. И даже на Кенси не сержусь. Пойдем в комнату, не расстраивайся.
   Малышка потянула двушку в комнату. Здесь она отпустила руку Хоро, но осталась стоять рядом, желая поддержать эльфийку во время неприятного разговора между Кенси и Растом.

Раст некоторое время молча смотрел на Кенси, прикидывая, стоит ли наградить наглеца электрическим разрядом, но все-таки заставил себя успокоиться:
-Короче, объясни мне, зачем ты нам солгал и расскажи, как все было на самом деле. Больше ничего мне не надо.
"Если он будет продолжать врать и выкручиваться, то я в конце концов его пристукну дабы не мучился."
Гроза за окном утихла. Раст подошел к окну и открыл его. Маг немного постоял у окна, вдыхая свежий, все еще пахнущий грозой воздух. Рыся запрыгнула на подоконник и стала рассматривать что-то на улице. Раст погладил ее и отвернулся от окна:
-Кенси, прояви себя как мужчина и не лги больше. - сказал он смотря прямо в глаза воину, - ты первый, с кем я познакомился здесь и мне не хочется разочароваться в тебе.

Всё получается не очень-то хорошо. Рассвет не входил в планы вампирши, а будь вообще её воля, она бы скрутила ненавистное солнце жгутом и засунула бы его подальше за горизонт, чтобы не высовывалось, когда не просят. Солнцу же было глубоко и откровенно плевать на желания какой-то маленькой вампирюки, а посему оно вполне себе спокойно красило каёмки гор малиновым цветом, а предутреннюю голубизну небо – нежно-розовой дымкой. Впрочем, Милдрэт было совершенно всё равно до каких-то красот природы, когда её мучили проблемы более насущные.
Кровь. Где взять кровь в стране, где её продажу официально запретили, а за порядком на улице наблюдает стража? Да и магические возмущения среды наверняка прослеживают, так что гипнозом лучше не пользоваться. А если затащить какого-нибудь прохожего в кусты, он заорёт… А если сначала вырубить его?.. Нет, обязательно кто-то заметит резкое движение – та же стража. Ночью на улицу никто не выходит, а на двери каждого (КАЖДОГО!!) дома висит оберег от нечистой силы.
Тьфу, злости на вас не хватает.
У неё оставалось ещё немного денег из тех, которые она раздобыла, когда питалась в последний раз. Кажется, это был какой-то купец, ну да не суть. Суть в том, что его кровь была невкусная, да и пахло от него так, что даже невосприимчивая к запахам Мил всплакнула. Единственным положительным моментом в их встрече оказался мешочек с четырьмя золотыми монетами. Сейчас, две недели спустя, от этого богатства осталось совсем ничего, но для таверны такого низкого пошиба более чем достаточно.
Сначала вампирша попыталась подкатить к толстому хозяину, что протирал стаканы за стойкой такой тряпкой, что Мил сразу дала себе зарок ничего не пить в этом заведении. По крайней мере, из стаканов. А вот насчёт крови… Она пыталась зайти в ту же таверну, где беловолосый незнакомец обзавёлся кровью, но ей попросту не открыли. Ну, подумала она, может, тут повезёт.
- Эм… Дяденька…
- Чего тебе? – трактирщик, по ходу, очень не в духе. Плохо, очень плохо. Незнакомому подозрительно бледному созданию он кровь, если она есть, точно не продаст. А Милдрэт не могла представить ему ничью рекомендацию… Хотя, может, деньги сработают.
- Принесите мне, пожалуйста, красной, тёплой, терпкой жидкости, которая пробегает по жилам огнём, и…
- Эй, девка, ты чо, охренела?! А ну заткнулась быстро, я ща стражу позову, тоже мне, кровь запрещена! Кровопийца дрянная, ща ты у меня…
- Дядь, вы чего? – Милдрэт откинула капюшон и воззрилась на него снизу вверх, слегка надув губы.  – Какая кровь, вы о чём? Я вина хочу, зачем мне кровь? Я что, на вампира похожа? У меня что, глаза красные, а?
- Ну… это… ладно, девка, но больше не выражайся так дебильно. Я уж невесть что подумал. Постой… - он подозрительно прищурился. – А почему у тебя кожа такая белая, а? Чё-то мне кажется, врёёёшь… Ой врёёёшь…
- У меня у мамы такая же кожа была. Скажу вам по секрету: я из аристократии… Но мне надоело, и я сбежала. Вот так вот.
Трактирщик хмыкнул и потребовал плату вперед.
Милдрэт, в принципе, была не против, но её несколько напрягали «чистые стаканы».
- Эм… А можно я из кувшина прямо? Не люблю стаканы.
- Девка, а ты точно аристократка? Чо-то мне кажется…
- Когда кажется, креститься надо! – девушке надоело. Она схватила свой только что принесенный кувшин вина, бросила серебряную монету на стол и, развернувшись, пошла в угол таверны. Оттуда обзор был хороший.
И, естественно, её взгляд наткнулся на четвёрку явно знакомых друг другу людей, которые собирались вот уже идти спать. Вампирша непроизвольно облизнулась. Сначала она увидела двух молодых мужчин и возрадовалась. Потом её глаза наткнулись на девушку, и появился восторг. А чуть опустив взгляд, Мил увидела маленькую девочку, и вот тут уже наступила полная эйфория.
«Ааааа, счастье – вот оно! О, еда, ты так вкусна, да здравствует еда!»

Двери таверны очень медленно отворились и Шан, оглядывая зал огромными серыми глазами, медленно зашел внутрь. Тусклые русые волосы были как всегда встрепаны, что не скрывало их дивной длины - тонкие, но словно шелковые в своей легкости пряди сзади доходили до поясницы, путаясь друг в друге, ветре и шарфе. Шарф был под цвет волосам - серый и невыразительный, лежавший слишком плотно вокруг тонкой шеи. Парень остановился на пороге и снова оглядел зал - неудивительно, что посетителей было очень мало. Утро - всегда утро. Взгляд широко открытых, но отчего-то кажущихся испуганными, глаз скользил по лицам, не цепляясь ни за одно - это не раздражало, а было так же, как если бы в лицо внезапно подул легкий ветеров. И тут серые глаза резко обернулись к полу - с молодецким шлепком по спине трактирщик огласил на весь сонный зал:
- А, Шан, добро пожаловать! Опять не спал, ядрена вошь? Влюбился что ли?
По контрасту вошедший парень выглядел еще более худым и тонким, чем был. Смущенно улыбаясь, он покачнулся и следом поднял глаза на знакомого. По своей обычной привычке он какое-то время просто растягивал губы в подрагивающей улыбке - словно выбирая, что сказать, а взгляд уже снова порхал по залу. Когда внезапно он наткнулся на алебастр кожи в обрамлении рамки черных цветов.
- Д-да... возможно. - впившись глазами в реальное видение, Шан ответил трактирщику. И тут же полушепотом спросил у него - А это кто там?..
- То? Дохляцкая такая, шо ты? Та, какая-то под царицу строится. Чего, понравилась? - мужчина подмигнул не смотрящему на него. - Так поди, да познакомься.
А Шан уже и сам шел к столику, завороженно глядя в темные глаза. Трактирщику нравился этот странный паренек, развлекающий иногда вечерами его посетителей. Худой, какой-то размытый, молчаливый, постоянно улыбающийся так, словно сейчас вот-вот сьязвит, но в итоге либо робеющий, либо молчащий - странный, но хороший мальчишка. Одобрительно покивав, корчмарь вернулся за прилавок так, словно далеко не мог оттуда отходить без риска для жизни. В это время Шан уже садился на стул напротив той, что так привлекла его внимание, все так же неясно улыбаясь. Тонкие бледные руки, удивительно изящные, он положил перед собой, ладонями на стол, так, словно это было его наибольшее сокровище. Даже какой-то загадочный небольшой предмет в черном футляре за его спиной не берегся так, как эти длинные пальцы с еле заметными мозолями на самих своих кончиках на левой руке. Парень ничего не говорил - он смотрел. Он даже сел так, словно ветер тронул стул, а не человек опустился на него и сейчас, будь вампиру знакомо чувство, когда лицо щекочут уже холодеющие осенние солнечные лучи, она могла бы его вспомнить, когда серые глаза, и робкие, и слишком мягкие, касались ее лица.

Счастье подкрадывалось всё ближе и ближе. За столиком, за которым вампирша так напряжённо наблюдала, наконец-то завозились, явно собираясь отправиться спать. Чем быстрее они окажутся в своих постелях, тем быстрее упырица получит свою порцию вкуснявости, а конкретно – крови.
Она уже собиралась встать из-за стола и неслышной тенью скользнуть вслед за ушедшей наверх девочкой, но ей помешали, причём помешали весьма… не нагло, не так, как обычно.
Он опустился на стул тихо, так кошки вспрыгивают на стол, совсем неслышно, мягко, только застоявшийся воздух пошатнулся. В груди девушки вскипело возмущение, она подняла почти что разъярённые глаза, чтобы высказать подсевшему всё, что она о нём думает (весьма нелестные мысли посетили её хорошенькую головку, надо сказать), и… ничего не сказала.
Совсем-совсем ничего не смогла. Ни слова вымолвить. Он так смотрел… не жалобно и не просяще, но… Он просто смотрел, и этого было более чем достаточно. Милдрэт какое-то время непонимающе смотрела прямо в его глаза, а потом, не выдержав, смутилась и опустила взгляд. На щеках не появилась румянца, глаза не заблестели лихорадочно, но было видно, что она смущена, причём сверх своей меры.

Жанетку не пугало одиночество. Она не боялась темноты. Но тем не менее, ей было немного не по себе в этом темном и пустом помещении. Поэтому она отгоняла свои страхи, вспоминая овечек, которые проводили здесь ночи, стоя тесными рядами  в ожидании утра.
- Белая овечка пасется на лугу... - шептала девочка, -
А за нею следом идет еще одна
За второй овечкой третья семенит
На лужайке клевер кушает она...
Стихи выходили корявые. Впрочем, ни место, ни время, ни прочие обстоятельства вовсе не способствовали проявлению таланта и высокому штилю изложения сего творения. Поэтому малышка завершив дела, осторожно выглянула из сарая, продолжая шептать:
- Белая овечка...
   Внезапно Жанетка ощутила, как босая ножка вступила во что-то мягкое. Вместе с запахом пришло понимание.
- Ну, овечка, удружила! - расстроенно произнесла девочка, обтирая ногу о дверной косяк. Тяжело вздохнув, милое создание вышло на середину двора, направляясь к глубокой луже, которая, как знала Жанетка, находилась у забора под крапивой. Устало потирая сонные глаза, девочка уселась на краю лужи, тщательно смывая следы пребывания в овчарне. Хлопнула дверь таверны, выпуская на свежий воздух еще кого-то. Это не новость. Двери этого заведения не знали покоя ни днем, ни ночью, принося хозяину звонкие монеты. Поэтому малышка, занятая своим делом, даже не оглянулась на вышедшего, старательно вытирая ногу сорванным пожухлым лапухом.

Люди сновали туда-сюда, хлопая дверьми, переругиваясь друг с дружкой, с трактирщиком, сами с собой – раннее утро мало способствовало хорошему настроению. Милдрэт это, если честно, не волновало ни капли – она смотрела на его руки. Не зная, куда деть глаза, девушка опустила взгляд на тонкие пальцы юноши. Изящные, как будто вырезанные из мрамора, наверняка они нежно, очень нежно перебирают струны лютни.
Не надо?.. Как же не надо, когда ты смотришь в душу, заглядываешь туда, куда и я сама боюсь смотреть; скажи мне, мой мираж, мой кошмар, зачем ты смотришь? Ветер мой, отведи взгляд, и тогда я подниму глаза. Или нет, не отводи, дай ещё помучиться; отдышаться, перевести дух, постараться не упасть на колени и не вымаливать прощение.
Прощение за что?.. За то, что ты такой неземной, не_отсюда, не из этого дрянного города и не из этого странного мира; ты выбрал не тот столик, зачем ты сел напротив бледного трупа, уходи, убегай, пока можешь, пока не поздно, пока я тебя ещё отпускаю.
Милдрэт всё-таки подняла на него глаза, послушавшись тихого голоса. Она не знала, зачем и почему, но она его слушала, те немногие слова, обронённые им, как лепестки неизвестных цветов.
- Я играю… Но хотел бы рисовать, - осторожный взмах рук - в воздухе горит невидимая черта, неизвестно чего – то ли изящная линия, то ли заковыристый завиток, она так и не рассмотрела.
- Рисовать… Что? – тихий, по-странному не хриплый от долгого молчания голос, который расслышать было очень трудно – Милдрэт не хотела, чтобы хоть что-то вышло за пределы границ столика; и не из-за того, что чего-то опасалась, нет; тут элемент собственничества – этот разговор её и только её.

Отредактировано Милдрэт (2009-11-03 13:47:43)

Девушка хмыкнула. Её рисовали многие - действительно многие, и она бы не сказала, что ей это нравилось. Сначала её рисовали для портрета, чтобы разослать его по дворам богатых и перспективных сватов, потенциальных мужей; потом, уже оказавшись замужем, девушка не раз сидела, как будто каменная, когда её рисовали для портрета на фамильную стену с портретами. Да и потом, на протяжении жизни, ей встречались художники и художницы, желавшие запечатлеть её бледное лицо на холсте или даже просто на кусочке бересты.
- Я тоже не люблю солнце, - девушка перевела взгляд на входную дверь, что постоянно хлопала и моталась туда-сюда (удивительно, как она ещё с петель не слетела). - Солнце жжёт... выжигает, плавит.
Она была вампиром, понятно, почему она терпеть не могла солнца. Даже солнечные зайчики, вроде тех, что пускают дети из осколков зеркал и стекла, если задержатся хоть на секунду на её белой бескровной коже - останется ожог, тошнотворно выглядящий ожог, который не затянется через несколько минут, нет. Такой ожог затянется только через несколько дней, да и то, если Милдрэт будет пить, пить, пить кровь, и не чью-нибудь, а человеческую.
Платья?.. Она уже и забыла, когда в последний раз носила платье. Эти воздушные лёгкие наряды не созданы для кочевой жизни; они нужны в высшем свете, при королевском дворе и на торжественных приёмах - но в пути от платьев никакого проку.
- Я не ношу платьев. Да у меня и нет платьев... Хотя, даже если бы были, всё равно не носила бы.
Прости. Я, кажется, разочаовываю тебя, но этим самым я даю тебе шанс. Шанс уйти, пока ты не оказался целиком и весь в моих сетях. Пока ты не запутался в моём взгляде - я знаю, мои глаза гипнотизируют, у всех вампиров они такие, это их природа. Только не вглядывайся в них слишком глубоко - я позволяю тебе их рассматривать, но не смотри в глубь.
Иначе утонешь.

Едва малышка поднялась на ноги и повернулась к таверне, как тут же лицом к лицу встретилась с Растом.
- Что-то случилось? Ты почему не спишь? - удивленно спросила Жанетка.
   Она посмотрела мужчине в глаза, и увидела странную смесь скрытого гнева, любви и заботы.
- Ты из-за меня... - догадалась девочка, и почувствовала, как на душе стало неуютно, - но ведь ничего не произошло? Просто я посикать ходила...
Она подошла к Расту, и обняла его ногу, прижавшись щекой к мускулистому бедру и вложив в этот жест все свое раскаяние, благодарность и любовь. Почувствовав его ладонь на своих волосах, она подняла голову, и смущенно улыбнулась.
- Я уже все. Пойдем домой?

Вздрогнув, Шан чуть было не дернулся в сторону - ее пальцы не были теплыми, как солнечные лучики. Но они и не были такими же яркими - так почему эта белизна не должна быть холодной. Прекрасное сочетание жизни и остановившегося во льду времени. Не дернувшись назад, но и не подавшись вперед следом за ее рукой, парень затаил дыхание.
Милдрэт. Ей идет, ей так идет, так могла бы называться мелодия, но не песня.
- Так могла бы называться мелодия. - тут же доверительно сообщил Шан, будто его мнение о ее имени требовалось.
Безусловно, кто-нибудь взрослый и опытный скажет, что с первого взгляда - это все сказки. Нельзя сразу невзлюбить или пропитаться доверием и интересом. Но взрослые и опытные рано умирают, а молодые еще живут долго. Потому одобрительный взгляд трактирщика носил скорее оттенок "дети играются - как миленько", хоть и девка эта ему не нравилась. А Шану нравилась, и, даже может, не просто нравилась, а он тонул, медленно подкрадываясь по столу своей рукой к ее, чтобы кончиками пальцем встретить ее ноготоки и не просто коснуться, а, если только позволит, погладить ее ладонь. Мальчишка видел очень много красивых женщин, для которых его просили спеть, еще больше - некрасивых и таких, в которых другим было ничего не видно, но здесь и сейчас бледный холод сиял для него ярче, чем... точнее, наоборот - тускнел и затягивал, заставляя затаивать дыхание и говорить почти шепотом.