//Тронный зал//
Ханф потопталась возле двери, вдохнула и решительно вошла. На нее обрушился потолок. Или наоборот - пол провалился. Когда земля перестала ходить ходуном, женщина осознала, что это всего лишь кучка детей повисла на ней, болтая в воздухе ногами, головами и тем, что было свободно от обнимания ее.
-Сейчас упаду, - честно предупредила она и упала. Дети повалились сверху и продолжили свое коварное дело, чего-то радостно щебеча. Что чувствовала Ханф - передать сложно. Растерянная радость? Счастливая растерянность? В любом случае, никаких сомнений по поводу детей она не испытывала. Это ее дети. Она их очень любит. Она жить без них не может - это было очень насыщенное, острое чувство.
-Мам, ты нас совсем не помнишь? - вдруг грустно спросил Ауф.
-Чуть-чуть помню, - улыбнулась Ханф. - Мне кажется, что  ты страшно не любишь, когда тебя гладят по шее. Правда?
-Правда! - обрадовался сын и смешно сморщил нос: - Но если ты хочешь - можешь гладить. Разрешаю.
-А я? - нетерпеливо спросила Гера. - А про меня ты что-нибудь помнишь?
-А ты любишь, когда я тебе напеваю, мурлыкаю что-то под нос и расчесываю волосы.
И это тоже было правдой. Дети закидали ее вопросами; на какие-то она смогла ответить, но большинство, увы, осталось без ответа. Она ничего не помнила, только изредка появлялось смутное ощущение, которым она и делилась. И обычно это ощущение было правдивым.
От окна отделилась тень. Неожиданно и как-то очень значительно.
-Дайте маме отдышаться чуть-чуть, микроцефалы, - насмешливый и очень низкий голос принадлежал высокой женщине, лица которой Ханф разглядеть не могла. Дети как-то очень быстро ретировались, а женщина вышла на свет, и Ханф увидела большие темно-серые глаза, такие же, как и у нее самой. Женщина насмешливо улыбалась, видимо, не собираясь тушить сигарету, которую держала между губ, но взгляд был серьезным, строгим и каким-то... обеспокоенным, если можно таким робким словом описывать взгляд такой решительной женщины. Она не переставала хмуриться, и у Ханф возникло ощущение, что никто и никогда не видел эту женщину с гладким лбом. Складка между бровей, казалось, неотделима от этого лица. Но при всем при том, она не выглядела дефектом, не казалась морщиной или еще какой-нибудь гадостью, недостойной красивой женщины. А женщина была красива, особой красотой, красотой старинного, но все еще очень острого клинка. Седые волосы были коротко подстрижены, довольно узкие губы кривились в недоброй улыбке, а глаза были колючими и умными. Эта женщина не любила дураков и не любила из себя строить дуру. Она курила уже много лет и никогда не расставалась с любимым клинком. Властная, жесткая, она оставалась все еще привлекательной женщиной, а не молодящейся старухой. Между тем ей было пятьдесят семь лет.
-Не вижу радости во взоре, дитя мое, - прищурилась Гроза-Ублюдочных-Джентельменов. - Разве так встречают любимых бабушек?
-Вы... ты моя бабушка? - изумленный голос очень хорошо сочетался с вытаращенными глазами. - А я думала... мама...
-Нет, - с той же стороны, откуда вышла бабушка, появилась еще одна женщина, куда более женственная. Все те же серые глаза, все тот же нос и те же черные волосы, только на висках серебрилось несколько седых волосков. Нельзя сказать, что Ханф была вся в нее. Женщина была празднично-пухленькой, но не рыхлой, у нее были красивые полные губы и более смуглая кожа, но в остальном одна порода чувствовалась. Правда, сложно было поверить, что седовласая дама и леди, как похожая на темный шоколад - мать и дочь. А все потому, что они по определению принадлежали к разным ветвям семьи. Одна - защитно-нокмийская, вторая - бардовая. Зато в Ханф совместилось и то, и другое. - Мама - это я. И не смотри так удивленно, я легко могу объяснить тебе, почему мы такие разные с бабушкой.
Бабушка понимающе усмехнулась, а Ханф наконец-то догадалась подняться с пола и усесться на кровать. Она готова была слушать.
Говори они долго, переходя от каких-то мило-семейных тем к более серьезным и грустным. В какой-то момент Ханф пожалела, что спросила про мужа, потому что она узнала то, что Эндорф из-за глупой мужской солидарности решил скрыть. Чем больше она узнавала, тем больше хмурились ее брови и сжимались губы. Да, так она стала больше похожей на бабушку. Не смотря на то, что Гроза-Ублюдочных-Джентельменов журила ее за глупости, было видно, что она целиком и полностью на стороне Ханф, что она все еще любимая внучка. И мать и бабушка старались говорить мягче, но они должны были сказать правду. Единственное, что не решились они открыть, так это смерть ее ребенка. Таким образом, они покрыли и косвенного виновника - Хеву. Чтобы как-то сгладить негативное впечатление о ее жизни, женщины принялись рассказывать смешные истории про ее детство, про Тило и его женщин, про саму Ханф, про то, как она танцевала и про то, как отлично играла в любые азартные игры.
Но это не очень помогло. Ханф была зла. Она не понимала себя, она ненавидела себя за то, что столько лет позволяла вытирать о себя ноги. Но в то же время, она словила внутреннее ощущение: "Да, это все было. Но это прошло, и дальше я буду жить по-другому".
-Что будешь делать? - наконец спросила Гроза-Ублюдочных-Джентельменов.
-Разводиться, - решительно тряхнула головой Ханф Гесетц. Новая Ханф. Более Гесетц.
-Может еще подумаешь? - вдруг нерешительно предложила мать.
-Вряд ли. В любом случае, время есть. Без самого Хевы я не разведусь никак. Только, бабушка... Я хочу добиться для него официального помилования. Я не хочу, чтобы мой развод был местью. Понимаешь?
Бабушка усмехнулась и кивнула.
-Я пойду, - Ханф напоследок обняла свое семейство. - У меня еще есть дела и есть задницы, которые надо надрать.
--> Тронный зал

-Понимаю, конечно, - вздохнула Ханф, обращаясь в закрывшейся стене. - Однако, это не мешает мне ворчать. Это моя прямая обязанность - поворчать немножко. Чтоб всякие Всетемнейшие не заскучали.
Женщина по-солдатски быстро переоделась в свои обожаемые облизывающие штаны? простую рубашку строгого покроя, свои агрессивные сапожки (те самые, с серебряными носочками и шипочками), завязала волосы в тугой узел, привычно опоясалась оружием, даже не заметив этого. После она ласково потрепала детишек по головам, покормила свою неадеекватную животину - то ли кошку, то ли чуду-юду и пошла приставать к охране.
--> Коридоры Финвара