-Вон тот, бирюзовый, он прохладный, вон тот небесный - холодный, этот, желтый, - теплый, а вон тот красноватый - уже горячий... Я его больше всего люблю. Но знаешь, лучше все-таки сначала раздеться... Видишь, вон там, - князь указал на несколько стоящий в ряд ширм, тоже самых разных расцветок. - Тебе за фиолетовую, - подмигнул Всетемнейший, а сам направился за черную в белый горошек. Веселенькая такая ширма... - Кстати, я думаю, тебе все-таки принесли купальный костюм... Но ты, конечно, как хочешь, - напоследок добавил князь.

Князь тоже завернулся в простынку. Причем у него для этого даже были специальные простынки - тоже в горошек, только белые черный.
-Ну и чем плохие панталоны? - обреченно вздохнул князь, поднимая с мозаичного разноцветного пола эту деталь одежды. - Все мои наложницы носят и их устраивает! Боже, ну кому я это говорю?.. женщине, котрая не носит нижнее белье!- страдальчески возвел князь глаза к потолку и, зябко передергивая плечами почапал к горячему бассейну. Но целиком он в него не полез - только сел на край и ноги опустил, словно бы морально готовясь...

Эндорф тяжело-тяжело вздохнул и снова поднял глаза к потолку. Впрочем, не найдя за три минуты в потолке ничего сочувственного, Всетемнейший медленно сполз в воду, оставив простынку на бортике. Вода была действительно горячей, но князя это нисколько не смущало. Наоборот, ему было очень приятно, тепленько, и он умудрялся уговаривать себя, что кровь у него вскипела именно из-за бассейна, а не по каким-то другим причинам. В общем, ему было хорошо, и он даже на пару минут притоп, поленившись двигать конечностями. В этом бассейне князь обычно не плавал, а только грелся. Вот и сейчас, прогревшись вдоволь, Эндорф, прихватив свою простынку, но не потрудившись в нее закутываться, поплелся к небесному бассейну. Вот в него он уже именно нырнул и почти ощущая, как все жидкости внутри превращаются в лед, а потом наоборот, начинают снова вскипать и циркулировать еще активнее, образцовым кролем три раза пересек бассейн. Решив, что для начала водных процедур ему вполне достаточно, Всетемнейший вылез, схватил одно из полотенец, которые стопочкой лежали около каждого бассейна, вытерся и снова закутался в свою простыню. На ходу распуская насквозь промокшие волосы, Эндорф дошел столиков, стоящих на противоположной стороне бассейнов по отношению к ширмам, зачем-то налил себе чай - пить его он сейчас не собирался, - и закурил, целомудренно глядя куда угодно, но не на золотистый бассейн.

Эндорф с наслаждением выдохнул дым и опустил глаза на женщину:
-Тут никого нету... - пожал он плечами, снова возводя глаза к мозаичному потолку, - А взять, что тебе там надо ты можешь вон в той комнате, - князь кивнул на красивую дверь-витраж и опять втянул дым. - Там, кстати, и искуственные водопадики, под которыми положено, собственно, мыться...
Комната - это он скромно сказал. Скорее, это тоже был зал, просто намного меньший чем тот, в котором были бассейны. И там действительно было несколько водопадиков, отгороженных друг от друга витражным стеклом.

Эндорф с сожалением потушил окурок в стеклянной пепельнице, в которой таких было уже два - женщина плескалась долго, а Всетемнейшему было скучно... Вот он и курил... курил... курил...
-Сама такая, - гордо сообщил он, цапнул с подноса апельсин и, отрастив волчий коготь, принялся его сосредоточенно чистить, пытаясь отвлечься и опять расслабиться - ведь ему это совсем уже удалось, когда он ждал явления Ханф к столику. - Все меня обижают... А я - князь, между прочим...

-Хочешь? - предложил Эндорф, протягивая Ханф половину почищенного фрукта. - И я вовсе не отказывался! Ни разу не отказался - заметь! - показал он ей язык, и заткнулся - потому что засунул в рот дольку апельсина, а разговаривать с набитым ртом он... даже не то что считал неприличным, просто... не привык. Это как когда всю жизнь моешь руки перед едой, а не помыв их чувствуешь себя как-то неуютно. Проглотив, он продолжил, демонстрируя какую-то детскую искренность, - Просто ты очень привлекательная, а я - очень похотливый, -  новая апельсинная долька отправилась в рот и князь  опять заткнулся.

Всетемнейший грустно наколол на ноготь вишенку, отправил ее в рот, раскусил косточку, проглотил и, сделав руки полностью человеческими, понуро пошел за женщиной.
-Ну я ведь так ни разу и не отказался! - сказал он, войдя в водопадную, как он мысленно этот зал называл. - Что за глупая женская манера все додумывать за других?.. - беззлобно, даже наоборот, с улыбкой, выговаривал он. - Я может, наоборот, мечтал об этом?.. А вот нет же, взяла и бросила меня, потому что решила, что я от чего-то отказался!

-Да как скажешь, хоть святоша! - дернул глазом Всетемнейший, старательно выковыривая из рук женщины мочалку и стараясь не обращать внимания на топорщуюся в определенном месте простыню в горошек. - Дай сюда мочалку! Я тебя мыть буду!- угрожающе сказал князь и злобно-демонически захохотал, воздев руки с все-таки отвоеванной мочалкой вверх.

...Что князь и сделал. В каждом оборотне есть что-то вампирское, не позволяющее удержаться от укусов таких вот жилок. И даже зубы в этот момент снова стали очень вампирского размера, но Эндорф не стал обращать на них внимание - с ними это уже так часто происходит, что он успел привыкнуть.
Сдирать с женщины кожу, да и даже просто тереть ей спину сильно князю не позволял какой-то психологический барьер, твердо стоящий на том, что к женщинам надо прикасаться единственно аккуратно... А то мало ли, что они могут сделать... Покусать, когти выпустить, крыльями захлопать, рогами забодаться, плавниками насмерть захлопать...
Так что после того, как Эндорф расцепил зубы и проглотил какой-то булькающий полустон, он начал тереть спину мочалкой очень осторожно, помня о плавниках и когтях.

-Ага. Как книжку. Все вижу, ничего не скроешь... - ответил князь, машинально снизив голос до шепота следом за женщиной. - Знаешь, я вспомнил стихотворение... Вообще-то я кошек не люблю, но... - Всетемнейший кашлянул разочек, возвращая голосу полноценную интонацию и принялся читать стих:
-Люблю заушное чеширство
Ручной, желательно, работы -
Глаза, усы и носопырство
Подерну томною дремотой...
И тут же волны инфразвука,
Интерферируя друг с другом,
Войдут в их вызвавшую руку,
Пройдут в хозяине по кругу,
И выйдут – ясно – через ногу,
И побегут сквозь пол строенья...
А нас и ног таких премного...
И результат – землетрясенье!
Впрочем, стихи стихами, а в течение чтения князь не прекращал старательно оттирать от невидимой, а может быть и несуществующей грязи спину женщины, придерживая и поглаживая ее талию свободной рукой и иногда откровенно прижимаясь местами, где топорщилась простыня. А иногда и просто подбородком к плечу и щекой к щеке.

-А я - не железный, - честно признался Всетемнейший, окончательно наплевав на мытье и просто окончательно прижавшись к намыленной спине. - Кошки - существа какие-то крайне неправильные. Когда им хорошо, они рычат, а когда злятся - машут хвостом. Совсем не то, что собаки... - категорично решил он, целуя женщину в плечо. - А ты ведь еще псарню мою не видела! Там тоже здорово, мы туда обязательно сходим, попозже... Попозже... - зажмурился князь, прижав нос к виску Ханф и медленно вдыхая запах... оливкового мыла. - Почему ты взяла оливковое? - удивился князь. Он не питал большой любви к этому запаху, но и никакого отвращения он ему не внушал. Главное, что он был не очень сильный и природный запах женщины был перебить не в состоянии. А этот запах заставлял князя чувствовать себя чайником, которого забыли на плите. Всетемнейший опустил руку пониже и с интересом обнаружил там странный шрам, который тут же изучающе обвел пальцем. Мозгов хватило, чтобы понять, откуда этот шрам взялся... Но, как он должен был признать, шрам ничего не испортил, а только, наоборот, внес какую-то... перчинку?..

-Ну, это очень привлекательный шрам, так что жаловаться тебе особенно не на что... - дернул краем губ Эндорф, не отрывая пальцев от шрама, который и правда приводил его в восторг почти так же сильно как родинка на груди. - А на мне вот шрамов не остается... Я даже татуировку себе сделать не могу... Ну, то есть магически, наверное, можно, но это уже какое-то извращение на мой взгляд... - заявил князь и прикусил кончик уха женщины - за мочкой уж слишком сильно наклоняться пришлось бы. - Мыло... Может и хорошее, может быть, даже самое лучшее, но давай, ты его все-таки смоешь? - предложил князь после того, как в очередной раз приложился губами к плечу. - Потому что на вкус оно гадкое...

-А-а-а! - заторможенно испугался князь, выковорившись из странных обьятий и опустившись рядом с ней на пол. Так оно действительно лучше - не так сильно наклоняться надо, да и вообще... Вообще! Эндорф грозно подвигал бровями, пододвинулся к женщине поближе и самозабвенно впился зубами в ключицу. - Вот теперь вкусно! Никакого мерзкого мыльного привкуса... Как же я его не люблю... - заявил Эндорф и, не дав женщине сморозить какую-нибудь ответную чушь, присосался к губам, а саму ее заключил в плен. Крепко-крепко, чтобы не смогла отодвинуться и стукнуться об что-нибудь головой. И вообще отодвинуться. Нет уж! Сколько можно терпеть насмешки судьбы?..

-Ммм... может быть сейчас, конечно, не время, но... Может ты вытащишь потом эту сережку? - слезно попросил князь. В металле, из которого была сделана сережка, явно были какие-то серебряные примеси и он активно жег князю рот и язык. Да и вообще князь был не большим любителем пирсинга, считая приемлемым только ушной вариант.
Всетемнейший дернул узел, на котором все еще держалась его простыня и она окончательно свалилась на пол, а сам князь, проглотив очередной полустон, потерся носом об грудь Ханф и приложился к ней губами. Столько смутных полумечтаний Эндорфа наконец сбылось, что он даже чуть смутился, осознав, какой процент мечтаний вообще был связан именно с этим. Отняв одну руку от спины, князь как-то очень насторожено прикоснулся пальцами к ее животу в районе пупка, впрочем, убедившись, что живот плотный, горячий, и не собирается никуда исчезать, он радостно... в него потыкал пальцем! Ну не удержался - вот он, вкус маленькой победы.