//Коридоры Финвара//
"Понастроили тут!" - полувосхищенно-полунедовольно проворчала Ханф и решила немного развить эту мысль вслух:
-Архитектура Нокмы прекрасна. Но архитектура Финвара - это что-то совершенно необыкновенное. Сдержанные линии в сочетании с готической изысканностью породили поистине уникальную атмосферу, в которой хочется жить, - задумчиво проговорила Гесетц. Впрочем, на этом она была вынуждена прервать свои неторопливые рассуждения, ибо они пришли.
Детектив довольно деликатно постучала, потом еще раз, уже настойчивей. Видимо, лейтенант и вправду заработался. Бывает же - военный, увлекающийся бумажной работой! Итак, дверь им наконец-то открыли, и детектив представилась:
-Ханф Гесетц. Служебная необходимость, - разговаривая с военными, женщина почему-то предпочитала использовать короткие, рубленые фразы, впрочем при этом не срываясь на специальный военный вокабуляр.
Женщина чуть-чуть отступила, давая графине возможность представиться, а заодно получая возможность мельком оглянуться и продумать, с чего начинать разговор и как себя вести.

ООС:
Порядок отыгрыша: Люция, Рафаил, Ханф

В подтверждение детективских слов графиня немедленно сбледнула, а во взгляде и движениях появились еле заметные дёргано-нервные нотки волненья. Люции даже не пришлось играть: всего лишь выказать настоящие пережевания и немного их утрировать. Графиня только постаралась сделать переход между эмоциями помягче. Чтобы не казалось, будто она, забыв о своей роли, впопыхах надела маску, но чтобы выглядело, словно Ханф своим упоминанием о волнениях оборотнессы, разбередила в ней утихшие было переживания, да так, что Люция даже не сумела их сдержать, и часть просочилась сквозь графское самообладание. И будто никто секунду назад не сверлил недовольным взглядом дырки в штандартах.
- Да-да, - немного глухим голосом подтвердила Люция для тех, у кого ещё остались сомнения в её обеспокоенности, - Это так ужасно! Наш! Наш Князь пропал! Как это возможно?? Господин Лансэра, если Вы знаете, где Его Всетемнейшество, то успокойте нас этим известием. А если нет, и всё-таки наш Князь действительно пропал... - Люция даже позволила себе сдавленно испуганно всхлипнуть.

Ханф только собиралась отчитаться, где, как и при каких обстоятельствах она видела Встеплейшего, но тут к ней в голову пришла мысль, суть явление редкое и неоценимое. Ведь никто же знать не знает, что она была с князем все это время. А раз они не знают - значит ее там не было. А раз ее там не было... то она не в теме.
-Видите ли, господин Лансэра, я сама не знаю. Я попыталась получить хоть какую-то информацию от стражников и встречных-поперечных. Но увы, никто ничего не знает. Я бы вряд ли обратила на это внимание, если бы мне не была назначена встреча с Эндорфом Всетемнейшим. Что-то я сомневаюсь, что князь мог забыть о встрече, которую сам и назначил. Разве за ним водилась такая вот... рассеяность? - позволила она себе... ну не то чтобы пошутить, но как-то привнести немножко иронии в свой микродоклад.  И снова обернулась к графине, как к эмоциональному колорированию своей речи.

Графиня окинула Рафаила недовольно-оценивающим взглядом. Нет. Он ей категорически не нравился. Вместо того, чтобы проникнуться трагизмом проблемы и хотя бы чуть-чуть занервничать, ну, хотя бы капельку, он был спокоен, аки ледяная глыба, да ещё и делал попытки успокоить её, ЕЁ, Люцию фон Монд. Ту, которая доводила мужчин до нервного срыва своими истериками, ту, которая истеричничала когда хотела и как хотела. И никто, НИКТО, маломальский знакомый с нравом графини, не пытался её успокоить, ибо это было бесполезно. Да, её за глаза называли вздорной бабёнкой и полоумной истеричкой, советовали лечить нервы, пить настои трав и разводить кроликов. Но каждое это слово, каждая сплетня и разговор за спиной был оправдан, заработан потом и кровью. Да и случались сии представления не так уж и часто: всего-то раз-два в месяц. Так что со стороны господина Лансэры обламывать графине законную малину было ай как нехорошо.
Но за личными измышлениями не стоит забывать о том, что окружающим свойственно периодически задавать вопросы. Поэтому Люция повернулась к Ханф и призадумалась:
- Эм, достучаться-то можно. А вот насчёт последнего-то - это да. Может. Но я надеюсь, что дальних родственников он постарается "нечаянно" не заклясть, если те придут к нему с приветом.

ООС: и что, некому отыграть??

Отредактировано Люция (2008-29-12 13:29:03)

Было бы забавно, если бы в такой момент появился некто эфемерный, некто, кто смог бы на секундочку остановить время, и, подперев щеку кулаком, умильно посмотреть на Рафаила, а потом повернуться к вам и спросить: "Ну и как вам это? Дико, не правда ли? А что вы знаете о Гесетц? Вы знаете, что бардовская их часть темпераментна до невозможности? Да? А почему он тогда не знает?"
Женщина резко развернулась и привычным, машинальным, годами отработанным движением случайно заехала предводителю темнокняжеской армии между ног. Или попыталась это сделать. Результат ее не слишком интересовал, как и опасность ситуации. Не заметить, что Гесетц злится было невозможно. Она чуть упрямо задрала подбородок, снизу вверх глядя на Рафаила; глаза потемнели, губы сложились в презрительную полуулыбку и складки у губ обострились; от нее стало сильнее пахнуть мелиссой. Так всегда было: когда она злилась – пахло мелиссой, а когда возбуждалась – преобладал аромат свежего кофе.
Впрочем, злилась она не на нелепые намеки Рафаила, который знать ничего не мог, но пытался поймать Ханф, будто она девчонка, первый раз вышедшая на работу. Да, она в десятки раз младше вампира, и около тридцати – это не около трехсот. Но все решает опыт, а опыта общения с нахальными бессмертными у нее была масса. Взять того же князя… 
Так или иначе, ее злило не то, что ее принимают за дуру, хотя и это привнесло пряности взрывному супу ее эмоций; она ненавидела, когда кто-то входит в ее личное пространство. Когда кто-то смеет становиться ей за спину, прикасаться длинными волосами к ее беззащитной шее, по которой привычно ползли мурашки; когда кто-то имел наглость шептать ей на ухо, так близко, так интимно, будто он – ее любовник.
По мере того, как женщина пыталась успокоиться, внутреннее шипение не утихало, наоборот, возрастало. Она была уже готова призвать Тьму на защиту своей чести, чтобы никто потом не смог забыть, что с женщинами Гесетц так нельзя. И глаза становились все темнее, и запах – все отчетливее. Наконец, Ханф разомкнула губы и голосом, хриплым от адреналина, кипевшего в крови, очень спокойно спросила:
-Как вы посмели?.. – и имела она в виду вовсе не провокационный вопрос.

ООС: Моя не настаивает, что Ханф попала куда метила) Понятно, что реакция у вампира быстрее, так что нанести хоть какой-то вред предмету мужской гордости она скорее всего не могла. В любом случае, это решать Вам, господин Лансэра))

Слушать, как Ханф и Рафаил выясняют её отношения с Князем, было, конечно, интересно и поучительно, но беспокойная графская душа требовала какого-никакого вмешательства. Тем более ни один из них не собирался кинуться на колени и покаяться перед присутствующими в своих грехах, на которые оба друг дружке намекали. А самой графине даже похвастать было нечем: телепортироваться, а затем интимно шептать на ухо она не умела, покушений на Князя не подгатавливала, и даже запретных связей с ним не имела. Поэтому Люция сделала возмущённое личико, подумала, что, возможно, сейчас спасает Его Всетемнейшество, пытаясь ускорить его поиски, похвалила себя за патриотизм и преданность суверену и подошла к "любовникам" Эндорфа:       
- Прошу прощения, что вмешиваюсь в такой... м-м-м... пикантный момент, но почему никто не ищет Князя? Например, я бы на Вашем месте, господин Лансэра, уже вовсю раздавала какие-нибудь приказания и снаряжала поисковую экспедицию. Ваше поведение подозрительно. А то ведь детектив права - слухи-то ходят! - графиня со всей доступной наглостью и подозрительностью поглядела на Рафаила, попутно думая, что как-то резко срулила на сторону Ханф. А и ладно! Кому какая разница? А ведь слухи-то и правда ходили.

Дамы знали. По крайней мере, Ханф точно знала две вещи: князь наверняка замерз, дожидаясь ее – это раз, он будет недоволен ее долгим отсутствием – это два. А этот противный Рафаил ну никак не хотел становиться в охотничью стойку (а какая борзая была бы, эх!) и брать ложный след. Сие было печально.
–Господин Лансэра, в ваших словах мне чудится насмешка, – усмехнулась в свою очередь Гесетц. – Но разве не вы только что утверждали, что я – любовница князя. Это ведь тоже слухи... –женщина лукаво рассмеялась, мол, ну и кто у нас тут чернь, а?
–Суть в том, что если бы мы не пришли, вы бы ничего не заметили. Наше дело маленькое, – Ханф эдак жалостливо сморщилась в духе «мы люди маленькие, мы ничего не знаем, не видели, не крали, это вообще не наше». Был у нее один такой знакомый, которому эта роль удавалась великолепно. Кстати, он был главой воровской гильдии. Но как талантливо играл, чертяка! Его специально показывали новичкам, проверяли на прочность и… профессиональную интуицию. Догадаться, что этот дедок играет, было чертовски сложно.
– Мы вам доложили, вы это к сведению приняли, а то, что не хотите выкачать всю информацию – ну, у каждого своя манера работать.
«Слова, слова… люблю я вас! Вы так ловко складываетесь в предложения, так аккуратненько занимаете свое место в эфире, выполняя сразу множество функций. Есть только три вещи, которые стоило придумать: речь (и литература, как ее проявление), музыка и секс. Без этого было бы неинтересно жить».
Мыслеблудие Ханф объяснялось некоторым удовольствием от препирательств. Встретились завзятые болтуны, каждый пытается переговорить другого. И это не смотря на нарочитую сухость, «военность». Все это брехня, что мужчины не любят потрепать языком! Любят еще больше, чем женщины, получают от этих игр удовольствие, но при этом делают вид, что им это противно. Фу, какая низость – использовать речь как еще одно орудие.
–Вы только что приехали, – Ханф сменила интонацию с сердито-насмешливой на интимно-добрую, машинально подумав, что ей впору садиться и писать теорию коммуникации. Забавная получилась бы наука! – Логично узнать все новости у тех, кто в курсе об исчезновении Всетемнейшего. Но если вам так не кажется, то позвольте откланяться, – Гесетц улыбнулась, склонила голову и хитро посмотрела на графиню. Мол, вступай в игру, это же классно!

А фрейлина была особо прочная. То ли мифрилоплатиновая, то ли обсидиановостальная, но сверлению колючим взглядом не поддалась. Только улыбнулась насмешливо одними губами. "Вот-вот, господин Лансера! Раздражаться уже начали! "Графиня, Вы меня неправильно поняли!" Да всё я прекрасно поняла: не хотите Вы никак, Рафаил, мотивироваться! Ай-яй-яй! А ещё и военачальник! Стоим, перемалываем какие-то подозрительные базарные сплетенки - ну, никакой оперативности! То ли мы с детективом и правда такие подозрительные личности, то ли Лансэра сам похитил Князя, связал его, может, по голове чем-нибудь тяжёленьким приложил и спрятал, а теперь старательно пытается затормозить расследование. Расследование? О! Какое слово-то значительное! "Люция фон Монд - участник расследования исчезновения Эндорфа Всетемнейшего"! Неплохо... Я ведь действительно очень нужная персона. Как там? "Просто бесценный источник информации"! Прияяятнооо...." Люция аж порозовела от удовольствия. Чувствовать себя важной и нужной персоной и в правду "прияяятнооо". Поэтому графиня благополучно дослушала часть ханфова монолога про себя любимую, значимо покивала, мол, да-да, я и правда такая замечательная и всё это могу. Остальная часть детективской речи пролетела мимо ушей мечтательной аристократки. Всё равно её не касается - зачем слушать? Ведь можно помечтать, как ей, графине фон Монд, потом вручат орден, а может и поставят памятник, за активное участие в расследовании и за героическую отвагу и прочие личные качества, проявленные в ходе дела. Прияяятнооо....
Люция рассеянно посмотрела на Ханф, благодушно подумав, что и ей, пожалуй, можно вручить медальку. Она пахнет вкуусно и ловко разоблачает князевых "любовников нетрадиционной ориентации". За это - можно. Между прочим, детектив тоже отчего-то расцвела и повеселела. "Отчего бы это? А, неваажноо... Памятник... М-м-м... Можно даже целый комплекс с фонтаном... Но сначала нужно это самое "активное участие" проявить! Окружение Князя? Знаем! "Чёрный список"? Не проблема! Что там ещё было? Доверенный слуга? Пожалуй, Казельникса можно позвать, если дело дойдёт. Он говорливый, но..." Люцию слегка передёрнуло: не то чтобы она так не любила этого пронырливого слугу, но мозги он пудрил качественно. И это рождало в графине двойственные к нему чувства. С одной стороны Петроус был довольно безобиден и порой забавен, но с другой - был жутко хитёр, а сказанное им имело свойство расползаться во все стороны, изворачиваться под неожиданными углами и ускользать из-под самого носа, да так, что потом даже и не найдёшь. Поэтому Люция только выжидающе посмотрела на Рафаила: что он скажет? Надо звать странного слугу или нет? И вообще, как он отнесётся к приливу мечтательности у двух "капризных пустобрёх"? Может, сам ударится в сладкие грёзы? А?

«Какой покладистый нынче военачальник пошел», - насмешливо подумала Ханф. Поведение Рафаила удивляло: сначала он пытается надавить, причем старается с чисто мужским упрямством, а, когда видит, что желанных плодов это приносит, никто не сознается в сожитии с князем, никто не признается к его краже, так же быстро и стремительно отступает. «Военные! Быстрый натиск, немножко упорного пыхтения и стремительное отступление. Волчья тактика, только вот волки своими зубами всегда попадают в цель, и рвут жестоко, безжалостно…»
– Я не знаю, – очень медленно и спокойно сказала Ханф. Таким тоном разговаривают с маленькими детьми. И безнадежно больными людьми. – Господин Лансэра, я Вам тысячу раз уже сказала, что пришла в Нокму только потому, что меня пригласили на аудиенцию. Откуда я могу знать, почему вам не докладывают те, в чьи обязанности это входит. Я не оракул, у меня нету третьего глаза. Я не знаю. И почему Вы спрашиваете меня, а не графиню, которая знает куда больше? – было видно, что детектив очень устала от бесполезных вопросов. Все это время она могла посвятить общению с детьми! Она не хотела обижать армейского главу, но как-то так получалось, что сдержать раздражение у нее не получалось, хотя она и пыталась.
– Что касается меня, то я не говорила ни одному из вышеперечисленных Вами господ. Потому что в глаза их не видела, как и князя.
Ханф, видя, что у Рафаила какие-то проблемы с опросом графини, решила сама обратиться к ней:
– Что скажете, Люция? Вы видели в последнее время этих господ? И по поводу слуги. Подскажите господину Лансэра такого всезнающего проныру? – Женщина улыбнулась графине. Ей Люция не казалась истеричной выскочкой, как ее обычно называли в столичной прессе, скорее умной и умеющей себя развлечь дамой. Женщиной, которая не хочет скучать. Ханф сама была такой. Неадекватное семейство и работа не давали ей скучать, а если у кого-то из перманентных ее раздражителей кончался заряд, но она сама всегда с легкостью находила проблемы себе на задницу. Благо, задница хорошая.
Но отчего Рафаил так упорно не обращает внимания на графиню? Она его просто раздражает? Или они принадлежат к разным «лагерям» политических подковровых интриг? А может, у них был роман, и теперь Рафаил дуется, что ветреная графиня бросила его? Последняя версия повеселила Ханф и она снова пришла в доброе расположение духа. Полезное качество – умение смешить себя.